— Вы от кого слышали это? — спросил Мамбетов, стараясь оставаться спокойным.
— Разве я не сказал вам?.. От самой Любаши-кыз.
— Кто это?
— Да Малинина же! Ее так зовут в отряде. Я же сейчас от нее. Она не только рассказала мне об этих листках, но и отдала мне.
— Они сохранены?
Санкевич улыбнулся.
— Сейчас вы увидите.
Санкевич взял лежащую у ног большую кожаную сумку, порылся в журналах и извлек из одного сложенные вчетверо небольшие листки, вырванные из блокнота.
— Вот они.
Мамбетов стал разглядывать Любину находку: листки как листки, на обоих одно: «Жаксы-Тау». Больше ни слова.
— Смотрите, писал кто-то один, — заметил Санкевич.
— Да-а, почерк тот же.
— Рука чертежника.
— Не школьники ли туда поднимались? — проговорил Мамбетов. — Я знаю, на Жаксы-Тау ходят с экскурсиями.
— Это уж вам виднее, Ермен Сабирович, кто куда с экскурсиями ходит... Устал я что-то. Наговорил вам всего, за неделю не разберетесь. Не узнаю даже себя. Но таковы наши дела. Работы много. До холодов не закончим. Придется нам подуть на руки. Всем...
Санкевич будто говорил про себя. Мамбетов свернул листки.
— Вы можете мне их отдать?
— Пожалуйста! Не велика ценность.
— Малинина не будет против?
— Она просила меня передать их вам. Собственно говоря, я выполняю только ее просьбу.
— Но она же не знает меня?
— Помнит. Лекцию вы читали?
— Да, да!..
Эти листки сделали Мамбетова рассеянным и невнимательным к собеседнику. Он стал отвечать Санкевичу невпопад. В голове понеслись свои мысли, связанные с «Незваным гостем». Гора Жаксы-Тау была уже напротив.
— Рубеж, Валерьян Иванович! — воскликнул Мамбетов и натянул вожжи. Лошади остановились. — Спасибо вам. У меня сейчас такое чувство, будто и я возвратился из отрядов... Валерьян Иванович, бы скоро мне будете нужны, и я постараюсь тогда увидеть вас.
— Вряд ли. Ведь я все время кочую.
— Ну, если не в поселке, то встретимся где-либо на дороге. Мы ведь ходим по одним путям.
— Тогда до побаченья, товарищ КГБ!..
Через несколько минут Санкевич уже продолжал свой путь. Он доволен был состоявшимся разговором. Не только потому, что сбросил с плеч груз, который почувствовал с того момента, как взял у Малининой найденные ею на Жаксы-Тау записки. Встреча с Мамбетовым как-то успокоила его внутренне и ободрила. Ему, Санкевичу, доверяет тот, кто должен был бы глядеть за ним в оба глаза. Действительно, в жизни многое изменилось...
Выбравшись на прибрежные мары, Санкевич оглянулся назад, но Мамбетова уже не было на дороге.
Мысли Санкевича опять потекли по проторенным тропам. Он знал, что Кузин заждался. Больше всего он будет страдать из-за задержки отчета в трест. Ему будет казаться, что теперь и ассигнования не поступят вовремя, и отряды останутся без денег. А между тем ничего страшного не произошло, так как время не было упущено. А главное — экспедиция закончила месяц с большим перевыполнением нормы. И качество работы было хорошим. Санкевич гордился тем, что вез такую радостную весть, и не только для Кузина. Санкевич был доволен и тем, что удовлетворил геологов и буровиков, выдав им рабочие координаты, спешно вычисленные в палатках, и копии планшетов. А это значило многое. К экспедиции не было претензий, она справлялась с делом неплохо. Нет, Санкевич не заслуживал того, чтобы его отчитывали за опоздание.