Солнце примеривалось еще раз показаться земле, прежде чем уйти за гору Жаксы-Тау. Наконец его лучи, с трудом пробившись сквозь толщу многослойных облаков, упали на озеро, посеребрили сухой берег, осветили и пирамиду на вершине горы, упирающуюся почти в самое небо.
Мамбетов, сидевший у окна, уловил этот момент и погрустнел: слишком короткой была удивительно красивая вспышка покрытой молодым снегом степи. Сергеев по-своему расценил задумчивость своего коллеги.
— Что приуныл, Ермен Сабирович? — спросил он, улыбаясь. — Жаль расставаться с «Незваным»? Все разно завтра увезу. Ты свое дело сделал, теперь моей голове болеть... Ну, что молчишь?
Сергеев, конечно, прав, но Мамбетову казалось странным остаться без этого дела, без хлопот и забот, которые заполняли каждый день. Будто и делать уже нечего станет. Но признайся Сергееву — засмеет, пожалуй. Какой ты чекист, скажет, если скорбишь так!
Была и другая причина, заставляющая Мамбетова чаще обычного хмурить брови: это гибель Любы Малининой — свежая рана в его душе. Перед глазами то и дело возникал черный столб дыма и возле него — недвижимое тело, покрытое старым в зеленых травянистых пятнах брезентом.
— Ну? — наступал Сергеев, подзадоривая Мамбетова смешинкой в голубоватых глазах, странно молодо выглядевших на усталом лице.
Мамбетов, вспомнив, о чем говорил Сергеев, нехотя отозвался.
— Завтра не увезешь.
— Ну, послезавтра.
— Посмотрим.
— Чего смотреть! Преступление совершено, и статья налицо.
— Не в статье дело! — возразил Мамбетов. — Понимаешь, Василий Иванович, Виднов этот — сопляк! Мне кажется, что на каком-то рубеже просмотрели его. И преступление можно было бы предупредить.
— Правильно! — согласился Сергеев, но тут же обезоружил Мамбетова. — Как и всякое. Но что же делать, если они совершаются! На что надеялся этот «Незваный?» К чему шел? И почему?.. Конечно, не из-за враждебных побуждений, мы в этом уже убеждены. Посмотри на психологию этого человека, на его моральный облик. И на дела! Только твоя Алима может охать: «Ой-бай, как это мой Ермен арестовал человека!» А когда прочтет в газете, что он натворил, пожалуй, изменит мнение, да еще возгордится, что такого гуся ее муж вывел на чистую воду.
Мамбетов недовольно повел плечами и посмотрел на дверь. Вот-вот должен был появиться вахтер с Видновым. Скорее бы!
— Боюсь, уничтожит он средства тайнописи! — воскликнул Сергеев, нервно поднявшись из-за стола.
— Василий Иванович, не нагоняй тоски. Я же сказал тебе: лежат в планшетке, между фотографиями «битых карт». А придет с планшеткой. Он же не выпускает ее из рук.