Вчера вечером завсегдатаи местного бара подозрительно шептались за его спиной. Он не мог разобрать слов, но в их взглядах угадывалось презрение и даже уверенность в его криминальном прошлом. Проведя ночь в раздумьях, он пришел к выводу, что ему непременно следует продать дом матери. Но сегодня, взглянув на Фиби, он отказался от своих намерений.
Сначала он не собирался приглашать Фиби на обед. Он намеревался рассказать ей о завещании Синтии и договориться о передаче завещанных ей вещей. Но когда он увидел Фиби, ее лицо, не тронутое косметикой, ее волосы, собранные в детский хвост, воспоминания юности нахлынули на него. Он любил ее и не испытывал такого яркого, страстного чувства с тех пор, как покинул Конуэй. И это неожиданное для него самого приглашение на обед его губы произнесли почти непроизвольно.
Бретт в последнее время работал над новым романом, сюжет которого отчасти повторял его историю. Главный герой был обвинен в киднепинге и убийстве. Но в отличие от того, что происходило в действительности, героиня бросает вызов общественному мнению, предпринимая невероятные усилия, чтобы спасти его доброе имя.
Стоя на крыльце дома своей матери, он упрекал себя за то, что скрыл некоторые факты из жизни героя. Теперь он был готов открыть их читателям.
Он позволил себе забыть предательство Фиби и обещание не повторять ошибки. Теперь он ловил себя на мысли, что никогда не сможет вычеркнуть из памяти тех слов, которые она шептала ему ночами. Как мог он думать, что это ложь?
Он надеялся, что его сердце излечилось за эти годы и он найдет в себе силы не поддаться наваждению.
Телефон яростно звонил за дверью, пока Фиби поднималась на крыльцо своего дома. В свое время родные и близкие возражали против покупки этого дома с выступающим портиком и высокими белыми колоннами, утверждая, что он слишком большой для одного человека. Она пробежала по деревянному полу в гостиную, мысленно соглашаясь с их мнением. И все же она чувствовала себя независимой в этом большом доме, когда бродила по нему в одиночестве.
— Алло, — сказала Фиби в трубку.
— Боже, Фиби, почему так долго? Вот уже который раз я звоню тебе, — дребезжал чей-то знакомый голос. Ну да, конечно, это ее сестра, Энни Стефансен Толмен. — Тебе надо иметь не два телефона в этом огромном доме, а гораздо больше.
— Чего ты хочешь, Энни? — спросила Фиби, раздеваясь и стаскивая с себя теннисные туфли. Она села на один из стульев и вытянула уставшие ноги.
— Так-то, Фиби, ты приветствуешь свою сестру? — Голос Энни звучал раздраженно, отчего в нем еще более заметно проступил южный акцент. — Если у тебя был трудный день, то это не значит, что ты должна все сваливать на меня.