— Ради всех богов, каким образом ваша пехота оказалась у меня в тылу?
— Мы высекли ступени в склоне горы Осса.
— Ступени?
— Да. Мы сделали проход, чтобы поддерживать контакты с нашими союзниками фессалийцами.
Побледневшему Харидему ничего не оставалось, кроме как пропустить македонян.
Через два дня Александр вошел в Ларису, собрал совет Фессалийского союза и заставил его подтвердить свою пожизненную должность тагоса.
Потом он дождался подхода остальных частей и, пройдя через Беотию, эффектно выстроил под стенами Фив огромное войско.
— Я не хочу кровопролития, — заявил он. — Но они должны перепугаться до смерти. Позаботься об этом, Птолемей.
И Птолемей выстроил войско, как во время битвы при Херонее, и провел его мимо городских стен. Он попросил Александра надеть те же доспехи, что были на его отце, и приготовил огромный военный барабан на колесах, который тащила четверка коней.
Барабанный бой отчетливо слышался за городскими стенами, где несколько дней назад фиванцы пытались напасть на македонский гарнизон в Кадмейской цитадели. Воспоминания о недавнем трауре и страх перед грозной армадой немного охладили пыл самых ярых смутьянов, но не угасили ненависти и желания сбросить македонское иго.
— Хватит? — спросил Александр Гефестиона, когда войска маршировали мимо стен Фив.
— Пока хватит. Но не строй иллюзий. А что ты будешь делать с другими городами, где нападают на наши гарнизоны?
— Ничего. Я хочу стать для греков предводителем, а не тираном. Они должны понять, что я им не враг. Что их враг — за морем, что это перс, отказавшийся дать свободу греческим городам в Азии.
— Это правда, что ты велел расследовать убийство твоего отца?
— Да, я поручил это Каллисфену.
— И думаешь, ему удастся узнать истину?
— Думаю, он сделает все возможное.
— А если выяснится, что за убийством стоят греки? Например, афиняне?
— Я решу, что делать, когда придет время.
— Тебе известно, что Каллисфен встречался с Аристотелем?
— Конечно.
— А как ты объяснишь, что Аристотель не пришел поговорить с тобой?
— В последнее время со мной было непросто поговорить. А может быть, он хотел сохранить полную независимость суждений.
Последний отряд гетайров исчез из виду под все слабеющий бой барабана, и фиванцы собрались на совет, чтобы принять решение. Пришло письмо из Калабрии от Демосфена, призывавшее не отчаиваться.
«На македонском троне мальчишка, — говорилось в письме, — и ситуация благоприятствует».
Слова оратора всех воодушевили, хотя многие все же призывали к сдержанности. Вмешался один старик, потерявший при Херонее двоих сыновей: