А настаивал бы он на брачном контракте, если бы женился на женщине с меньшим доходом? Черт возьми, возможно, Молли права. Но даже если так, он не стал бы лишать свою избранницу всего в случае развода.
Фил позволил ему бесплатно жить под одной крышей с его сбежавшей невестой целый месяц. Неужели он думал, что Квин не узнает правды?
Фил, без сомнения, решил, что Квин внутри был таким же бессердечным бизнесменом, как и он сам, и, скорее всего, рассчитывал на то, что тот постарается избежать какого-либо общения с Молли.
Что он, впрочем, и делал все это время.
— И у Фила шикарные плечи? — вдруг спросил Квин.
— У тебя шикарнее.
— Спасибо. Что ж, похоже, мы с Филом две горошины в одном чертовом стручке. Только, знаешь, я ошарашен его поступком и не верю, что в тебе не кипит желание отомстить ему. Ты хоть представляешь, что он наговорил про тебя в офисе? Какие слухи распустил?
— Могу себе представить. Но это не имеет никакого значения. Те, кто способен хотя бы немножко думать и чувствовать, никогда и ни за что не примут его слова за чистую монету.
Квин смутился. А он? Даже не удосужился выслушать Молли, когда она попыталась объяснить ему все в самом начале их знакомства.
Видимо, его мысли легко читались. Молли наклонилась над столом и взяла его за руку.
— Я не имела в виду тебя, Квин. Ты тогда еще не знал меня.
Квин покачал головой.
— Ты восхитительна, Молли. Такая понимающая, такая… славная. Как ты можешь не держать обиду?
Она пожала плечами.
— Фил сделал то, что должен, что подсказал инстинкт самосохранения, я так думаю. Именно с его помощью он сейчас занимает такую должность — владельца огромного рекламного агентства.
— Но это бизнес, который не имеет никакого отношения к близким людям.
Молли улыбнулась.
— А я думала, все связано. Разве не ты это говорил?
Квин подпрыгнул на стуле.
— Но я не это имел в виду.
— Он строит свою личную жизнь так же, как и бизнес. А я этого не понимала до самой свадьбы.
— Вот опять, ты говоришь об этом абсолютно спокойно.
— Он сделал свое дело, а я ответила. И никаких обид.
Он заставил ее посмотреть ему в глаза.
— Тебе же больно, Молли. Будешь это отрицать?
— Нет, — тихо произнесла она. — Но переживу, уже почти прошло. Какой смысл погружаться в горечь и ненависть? Они съедят меня изнутри. И я накажу себя, а не человека, который меня обидел.
— Только не говори, что ты простила его.
Ее блаженная улыбка объяснила все лучше слов.
— О, Молли! — взревел он.
— Не забивай себе голову, Квин. Не надо мстить за меня.
Но кто-то же должен это сделать! Он немного подумал и решил открыть ей глаза.