В комнате воцарилась такая тишина, что было слышно, как бьются их сердца.
— Что вы сказали, Данстен?
Элистер с удивлением посмотрел на него.
— А вы не знали, что Марианна просила меня дать ей развод именно потому, что ждала ребенка от вас?
— Разумеется, нет! Боже мой! Почему она скрыла это от меня?
Элистер покачал головой.
— Не знаю.
— Почему вы раньше не сказали мне об этом? — с отчаянием воскликнул сэр Чарлз.
Элистер вздохнул.
— Я был уверен, что вы знаете.
Сэр Чарлз весь обмяк, словно из него выпустили воздух.
— Этого не может быть.
Элистер повернулся и вышел из комнаты. Ему вдруг стало жаль поверженного врага.
Луиза терпеливо дожидалась возвращения мужа.
Когда он вошел, она бросилась ему навстречу.
— Почему так долго?
Он вздохнул, снял сюртук и бросил его на стул.
— Я собирался сказать ему, что он получит за все сполна, но вышло не совсем так.
— Не говори загадками! Говори скорее, что произошло.
— Я разорил его за карточным столом. Я отнял у него все, чем он владел. Но победа не принесла мне ни радости, ни удовлетворения. Должен сказать тебе, что я не испытываю гордости за то, что сделал сегодня вечером. Разорить Мередита — это одно, но морально убить его сообщением о том, что вместе с Марианной погиб и его ребенок, — это совсем другое.
Луиза непонимающе нахмурилась.
— Марианна ничего не сказала ему о ребенке. Он был настолько подавлен, что я сжалился над ним и решил пощадить его.
Луиза недоуменно смотрела на него, не зная, что сказать.
— Я хочу, чтобы призрак Марианны перестал омрачать мне жизнь. Завтра же я поеду к сэру Чарлзу и верну ему все, что отнял у него сегодня вечером. По тому, как он воспринял весть о гибели своего ребенка, я понял, что он действительно любил Марианну больше всего на свете. А ведь я в этом всегда сомневался. Ты теперь понимаешь, что я должен пойти и встретиться с ним?
— Да, понимаю.
Луиза не находила себе места, гадая, чем закончится их разговор. Время словно остановилось.
Когда Элистер вернулся, она посмотрела на него, в который раз поражаясь его мужественной красоте. В темно-зеленом сюртуке и жилете, в белоснежной рубашке и таком же шейном платке он был неотразим.
— Вы встретились? — бросилась она к нему, снедаемая тревожными предчувствиями.
— Да. Он больше не намерен мстить мне и, похоже, понял, что я не виноват в смерти Марианны.
— Ты вернул его долговые расписки?
— Конечно, вернул. Когда я его сегодня увидел, то не поверил своим глазам — было трудно узнать в нем лондонского денди. Его гордость сильно задета, хоть он и был рад за свою семью.
— А тебе не приходило в голову, что он мог бы тебя вчера обыграть? Он играет не хуже тебя.