— Потому что легче быть одному, чем впустить в свой мир кого-то еще, — заключила она. На этот раз ее слова прозвучали мягко, заботливо.
— Да.
Невеселая улыбка коснулась ее губ.
— Добро пожаловать в клуб одиночек.
Ноа усмехнулся и покачал головой.
— Мы неплохая пара, правда? — Он сделал шаг вперед, нежно откинул волосы с ее лица и поцеловал в губы.
Этот поцелуй был не похож на другие, такой нежный, такой мягкий, почти волшебный. Она прильнула к нему. Ее решимость оставаться сильной и независимой потихоньку растаяла.
Но вдруг Ноа словно испугался чего-то и отпрянул.
— Ты слишком хороша для меня, — бросил он и, схватив свою сумку, почти что выбежал из комнаты.
Ноа ехал по шоссе, ведущему в Мэн, изо всех сил стараясь не думать о том, что произошло. Он поступил правильно. Так лучше для всех.
Ноа бросил взгляд на собственное отражение в зеркале заднего вида. Удивительно: на него смотрел усталый и побежденный старик.
Так похожий на его отца.
Ноа часто говорил детям, что бесполезно биться головой о кирпичную стену. Ничего, кроме шрамов, это не принесет. Но почему-то, когда дело касалось его самого, Ноа снова и снова забывал об этом.
Он бежал из дома, от своей работы, как только возникли серьезные проблемы.
И даже сейчас, когда он наконец-то встретил прекрасную женщину, которую легко мог бы полюбить, старался убежать от нее подальше.
Почему?
Ответ был слишком шокирующим. Он всю жизнь вникал в психологию подростков, но ни разу не попытался применить ту же тактику к себе самому.
Вот почему он всегда убегал. Вот почему всегда боялся отдать свое сердце.
Потому что меньше всего на свете ему хотелось быть сыном своего отца.
И в конце концов ты не заметил, как стал таким же, Маккартни.
Возможно, он не обманывал Викторию, но разбил ей сердце, бросив одну. Он поступил также со своим племянником, установив дистанцию вместо того, чтобы просто сказать ему о своей любви и переживаниях.
Ноа так резко затормозил, что крошечный чихуахуа едва не слетел с сиденья. Пес фыркнул и недовольно уставился на своего хозяина.
— Ты прав, Чарли, — пробормотал Ноа, разворачивая грузовик. — Мы возвращаемся.
В первый раз за все время Чарли потянулся и лег рядом с ним. Ноа усмехнулся. Может быть, еще есть надежда.
До дома Виктории он добрался в считаные минуты и, схватив пса, поспешил внутрь.
— Виктория, — позвал он, распахивая входную дверь. — Виктория!
Тишина.
Ноа замер, прислушался и услышал плач, доносившийся сверху. Прижав к себе Чарли, он поднялся по лестнице, прошел мимо своей спальни, мимо спальни Виктории и вошел в дальнюю комнату.