У другого вокруг запястий виднелись рисунки, похожие на сдвоенных змей, а на тунике его красовалось странное украшение, кажется, сделанное из змеиной кожи. Его лицо тоже было татуировано, на этот раз на лбу. Тщательно вырисованная змеиная чешуя и ядовитый раздвоенный язык, спускавшийся на нос. Он был моложе первого, лет двадцать пять, не больше. Но тоже казался очень суровым. Мужчина, которому лишь сумасшедший осмелился бы перечить.
Черный человек был одет проще остальных, и если на нем и были татуировки, я не могла их разглядеть. Единственным его украшением служили мелко курчавящиеся волосы, которые он носил заплетенными во множество косичек, доходивших до плеч. За левым ухом у него болталось перо — одинокое светлое пятно на черном. Он проследил за моим взглядом.
— Альбатрос, — произнес он. — Напоминает мне о море. — Он кивнул в направлении остальных. — Пес. Змей. У нас здесь нет других имен.
— Хорошо, — сказала я вежливо, надеясь, что голос у меня достаточно твердый. Мне казалось очень важным не дать им понять, насколько мне страшно. — Значит и я не должна называть вам своего имени. Который из вас наградил меня головной болью?
Двое посмотрели на третьего, с когтями волка и полубритой головой. Пес. Он был очень большим.
— Я не думал, что ты станешь сопротивляться, — мрачно произнес он. — У нас для тебя есть работенка. Мы не могли позволить тебе закричать. Женщины — они всегда кричат.
Снова раздался стон. Он доносился из-за скал за нашей спиной.
— Кому-то больно, — произнесла я, осторожно вставая.
— Вот именно, — подтвердил черный, Альбатрос. — Тыведь целительница, так? Та самая, что должна была проехать через деревню?
— У меня есть к этому некоторые способности, — ответила я осторожно, поскольку не хотела выдавать им слишком много информации. Я верно угадала, кто они, будет мудро вести себя очень, очень осторожно. — Что случилось с этим человеком? Могу я на него взглянуть?
— Именно за этим мы тебя сюда и привезли, — ответил Пес. — Лучше все сделать быстро. Командир уже скоро вернется, и у нас для него должен быть достойный ответ, иначе парень не доживет до рассвета. — Они говорили на странном языке, гремучей смеси ирландского и наречия бриттов, выдергивая слова и фразы то из одного языка, то из другого, как придется. Речь их была беглой, но в ней проскальзывал акцент. Змей, наверное, вырос в Ольстере, но я сомневалась, что для двух остальных хоть один из языков являлся родным. Мне повезло, что мои родители говорили на обоих языках: я могла достаточно полно понимать все сказанное, если напрягалась, хотя то тут то там они употребляли слова, смысл которых от меня ускользал, будто в их странной речи присутствовал еще и третий, неизвестный мне язык.