— Сверим часы, — сказал он, внимательно оглядев всех своими близко посаженными глазами, — все помнят план операции? Я буду рядом, если у вас что-то сорвется, я подстрахую. Сразу после выстрелов и взрыва бегом сюда. Мотор не глушу, ждать будем не больше пяти минут.
Как было условлено, Полещук пошел вперед, Надя взяла Букина под руку и молодые люди неторопливым шагом тронулись следом.
Дождавшись, когда все трое скрылись за углом, товарищ Жорж развернул автомобиль и поехал прочь. На одной из тихих окраинных улиц он бросил машину и проулками, чтобы не нарваться на посты или патрули, пошел из города. После убийства Слащова сделать это было бы гораздо труднее.
Полк, сформированный из скопившихся в Севастополе остатков разбитых частей, выстроился на перроне перед погрузкой в эшелон. На Вокзальную площадь выехала рысью конная сотня конвоя штаба Крымского корпуса — конвоя штакор-3 на военном жаргоне. Спешившись, казаки конвоя растянулись редкой цепью, оттеснив толпу зевак, пришедших посмотреть на знаменитого Слащова.
Раздался рев автомобильного мотора, и на площадь въехала черная машина командующего. Выехав на свободное от людей пространство, автомобиль остановился. Дверцы распахнулись. Слащов быстрым шагом направился к колонне отбывающих на фронт. Он шел через площадь — высокий, в длинной шинели, обметающей ноги при ходьбе, за ним еле поспевали казаки охраны и небольшая свита — дежурный адъютант, неизменный «ординарец Нечволодов» — боевая подруга генерала Лида, трое сопровождающих командующего офицеров. Среди них был и Борис Ордынцев, временно откомандированный в личное распоряжение Слащова.
Генерал влез на невысокую, наспех сколоченную трибуну.
— Здорово, братья! — загремел над площадью его громовой голос.
— Здравия желаем, ваше… дительство! — мощно прокатился по колонне ответный крик полка.
Стая галок сорвалась от этого крика с церковной колокольни и закружилась в блекло-голубом мартовском небе.
— Сегодня на таком маленьком участке русской земли, как Крым, решается судьба нашей великой святой Родины — России. В ваши руки, братья, в руки таких, как вы, русских солдат отдано ее будущее! От вас, от вашего мужества зависит — быть или не быть Родине нашей!..
Привычные эти, затертые сотнями ораторов слова в устах Слащова звучали необыкновенно убедительно и ярко — так, как будто генерал произносит их в первый раз, как будто они только сейчас вырвались из самого его сердца. Борис почувствовал снова необыкновенный магнетизм этого человека. Но он не дал себе увлечься: ею очень беспокоило недоброе предчувствие. Все окружение Слащова знало, что жизнь генерала в опасности, что большевистское подполье давно планирует покушение на него, но именно сегодня Борис особенно остро ощущал в воздухе опасность. Он внимательно оглядел площадь, толпу зевак за цепью конвоя.