Никто из комитета Надю не знал, товарищ Макар берег ее дом на самый крайний случай. Надина мать была недовольна их знакомством, но Надя держала ее в ежовых рукавицах, так что вдова и пикнуть не могла. Жили они скромно, но кое-какие денежки у вдовы водились, да и место было, где ночевать, — отвели в прошлый раз отдельную большую комнату.
Он постучал три раза, как было условлено, и тотчас же дверь распахнулась. Надя стояла на пороге — запыхавшись, глаза ее сияли.
— Товарищ Макар! — В самый последний момент она приглушила голос.
— Тише, девочка, тише.
Он огляделся и проскользнул в дом. Было тепло, пахло сушеными яблоками и воском.
«Пол натирали!» — сообразил он.
— Проходите прямо ко мне, — заторопилась Надя.
— Надежда! — У двери в столовую стояла худая женщина в черном платье с увядшим исплаканным лицом. — Я, кажется, сто раз тебе говорила, что неприлично принимать мужчину в своей комнате. Для этого есть гостиная.
— Ах, вечно ты, мама! — вспыхнула Надя.
— Добрый вечер, Мария Павловна! — поклонился бывший председатель подпольного комитета. — Здоровьичко как?
— Вашими молитвами, — сухо произнесла она.
Под ее немигающим взглядом они прошли к Наде и закрыли дверь.
— Вы голодны? — спохватилась ока. — Скажу Мавре, чтобы чаю…
— Потом, — нетерпеливо отмахнулся он. — Вот что, Надя, — сказал он, сев на стул и глядя в ее тревожно-счастливые глаза, — настал самый решительный момент. Пришло серьезное время. Теперь начнется настоящее дело. Обращаюсь к тебе как к товарищу и спрошу с партийной прямотой: ты мне веришь?
— Верю ли я вам? — задохнулась Надя. — Больше чем себе самой! И пойду за вами, куда только скажете!
— Не куда я скажу, а куда партия пошлет, — механически поправил он, сообразив тотчас, что для нее это одно и то же, что партию для нее представляет сейчас только он.
— Не побоишься решительного дела? — на всякий случай спросил он. — Речь идет о террористическом акте, это не у маминой юбки сидеть. Кстати, что это она такая суровая?
— Она… — Надя помедлила немного, — она прочитала в газетах про то, что арестовали подпольный комитет и что несколько человек убито… а самый главный подпольщик сбежал…
— Она догадывается? — вскочил с места товарищ Макар.
— Нет-нет, — заторопилась Надя, — вы не беспокойтесь, я ей ничего не говорила. Просто слухи какие-то.
— Ладно, — успокоился он, — теперь вот что. Во-первых, я не имею никакого отношения к подпольному комитету. И зовут меня нынче не товарищ Макар, а Лапидус, коммерсант Жорж Лапидус. Так и называй меня, а про то имя — забудь. Дальше. Есть у тебя знакомые — надежные люди, которых можно было бы привлечь в боевую группу? Подумай, Надя, подумай хорошенько, от этого зависит успешный исход дела.