В 1890 году даже такой искушённый и блестящий стратег, как сам Бисмарк, который к тому времени был смещён с поста новым императором Вильгельмом II, был, вероятно, не способен определить «новый курс» Германии. Он, как будет подчёркнуто дальше, отчётливо понимал недопустимость враждебных отношений с Россией, хотя избежать конфронтации было безумно трудно, ибо ближайший союзник Германии — Австрийская империя была в течение многих лет «на ножах» с Россией из-за экспансии последней в Восточной Европе. Поэтому вынашиваемая Бисмарком цель, а именно прочный союз трёх континентальных монархов (Союз трёх императоров), так никогда и не была достигнута. Кроме того, посланцев Бисмарка, которых тот с «дружественными» намерениями отправлял в Англию, в Лондоне неизменно встречали с подозрением, так как рейх в течение довольно долгого времени открыто выказывал себя соперником Британии — оставалось лишь определить степень враждебности Германии.
Окончательная определённость существовала только в отношении Франции, которая в круговороте сменявших друг друга союзов оставалась для Германии абсолютно «безнадёжной». В 1871 году, после Франко-прусской войны, новообразованная Германская империя аннексировала у Франции иромышленно развитые Эльзас и Лотарингию, и с тех пор две державы стали заклятыми врагами. Коротко говоря, к моменту своей отставки Бисмарк сделал удручающе мало для устранения британского недовольства.
Если обобщить, то можно сказать, что суть всей этой нескончаемой дипломатической эквилибристики заключалась в неразрешённом немецком комплексе политической неполноценности по отношению к Британии: император Вильгельм, внук королевы Виктории, Бисмарк, адмирал Тирпиц, будущий отец германского военно-морского флота, и масса других германских аристократов бегло говорили по-английски и имели такое же образование, как английские джентльмены: тяга немцев к Британии, очарование её умением властвовать были весьма и весьма сильны. Но Германская империя была тем не менее вылеплена из совершенно другого теста: она желала владеть такой же политической мудростью лишь для того, чтобы быть услышанной. И она пыталась это сделать — всеми доступными ей средствами, которых оказалось много, как в этом убедились союзники два десятилетия спустя, но всё же недостаточно для победы.
После Бисмарка, вместе с восшествием на престол Вильгельма II, в Германии был провозглашён neuer Kurs, и этот новый курс, который в действительности был не чем иным, как продолжением старого, рельефно очертил старую ориентацию и раскрыл смутную среднесрочную цель: коротко говоря — антагонизм с Британией, противостояние, разрешаемое мелкими морскими столкновениями, смелая дипломатия, а также неприкрытая торговая и технологическая война.