Кажется, сколько раз за свою жизнь срывался с постели и бежал, сосредоточенный, чтобы не споткнуться, по бетонному полу. Сколько было этих боевых дежурств – с таким же ревом сирены, суматошным гамом и топотом множества армейских ботинок. Должно бы приесться. Шум тревоги стал чем-то вроде успокаивающего фона. Орет – значит надо, значит пора исполнять свой долг. Недаром, значит, получил вчера офицерский полетный паек, нынче придется его отработать.
Но что-то беспокоило. Царапало невидимыми когтями по сердцу и заставляло сжиматься желудок. День вчерашний прошел до невозможности глупо, день сегодняшний обещал стать еще более гадким.
Ну чего такого Любе сделалось? Вот чего такого-то? Квартира хоть однокомнатная, зато не в общаге, как у большинства офицеров – своя, в добротном старом доме. И с деньгами не так уж и худо. Помимо офицерской зарплаты и «летных» есть еще небольшая прибыль с продуктового ларька. Что Любе не нравится? Сынишка бегает в новеньком костюме, сама она тоже ни в чем себе не отказывает. Ну… в том смысле, насколько может себе «не отказывать» жена современного российского офицера.
Чего она взъелась? Пристала вчера по телефону – приезжай. Невдомек ей, что боевой летчик во время сверхсрочных дежурств должен находиться на базе и только на базе. А она – приезжай. Бегом к семье, не то соберу шмотки и уеду. Разведемся в считаные дни. Надоело быть женой без мужа…
Подумаешь, какие-то две недели на базе. Еще полгода назад вообще месяцами безвылазно сидели, меняя кабины самолетов на койки в дежурном домике и обратно. Тогда, правда, военное положение было – частенько приходилось между Японским и Охотским поноситься. Сейчас поспокойнее…
– Вашу эскадрилью тоже из запаски потащили? – Сергея обогнал майор Янычаров из третьей. Не дожидаясь ответа, на бегу сам себе и ответил: – Херня какая-то творится, брат. Тоже бегу на готовность номер два. Кажется, всех поднимают. В радиотехнической вообще, я слышал, паника. Такие, бля, дела…
Сергей удивился, но детали узнать не успел. Янычаров нырнул в коридор третьей группы.
Все подразделения поднимали только в случае чего-то необычайно важного. Например, при объявлении войны.
«Неужели опять узкоглазые полезли? Мало мы им дали в прошлый раз?..
А Люба – дура неблагодарная. Сколько любишь ее, сколько лелеешь, все равно мало. Ведь только к ней с базы возвращался, ни на шаг не отходил. Тоже ведь понимаю, что бабе необходимо внимание и тепло. Все свободное время – лишь Любе и пацану. Даже налево ни разу после свадьбы не сходил… По крайней мере, явно не изменял и особо замечен не был. А ей мало и мало. Может, уволиться, сидеть рядом с юбкой и в ларьке торговать? То-то ей счастья будет… Но как же Долг? Как же Родина? Я ведь не урод какой-нибудь, для меня эти понятия еще чего-то стоят…