Он прошел и сел в кресло, накрытое расшитым покрывалом. Она поставила цветы в большую вазу и устроилась на диване, поджав под себя ноги и укутавшись пледом, хотя на улице было довольно жарко. Когда-то давно ему нравилась такая поза.
– В последнее время она спрашивала про тебя, – заговорила Карина, – как будто что-то почувствовала. Я ведь старалась до последнего не говорить о своей беременности…
– Ты выходишь на работу?
– Пока нет. Взяла бюллетень. Я в последнее время плохо себя чувствую. Часто болею.
– Тебе нужно показаться хорошему врачу.
– Обязательно.
Они обменивались дежурными фразами, говорили о каких-то пустяках, мелочах. Он смотрел на ее волосы, которыми совсем недавно восхищался, и не понимал, что с ним происходит. Куда делось волнующее чувство, всегда зарождавшееся в нем при ее появлении. Они сидели вдвоем в квартире и говорили так, словно старые соседи, уже давно надоевшие друг другу, но вынужденные поддерживать иллюзию общения. Говорить было не о чем. Все чувства умерли, как будто вместе с ребенком они вырезали и их. Мурад понял, что не стоит затягивать эту мучительную для обоих сцену, посмотрел на часы.
– Ты торопишься? – подыграла ему Карина.
– Да, у меня еще важная встреча, – пробормотал он, стараясь не встречаться с ней взглядами. Какая важная встреча могла быть после девяти часов вечера?
Но Карина сделала вид, что поверила ему, и, ни о чем не переспрашивая, поднялась с дивана.
– Тогда тебе пора, – сухо сказала она.
– Да, наверное. – Мурад тоже встал и пошел к выходу.
Карина открыла дверь, протянула ему руку на прощание и таким же суховатым равнодушно-печальным голосом проговорила:
– Спасибо, что пришел.
«Так не бывает», – подумал Мурад, но вслух ничего не сказал, просто наклонился, чтобы поцеловать ей руку, затем повернулся и вышел из квартиры.
Карина сразу закрыла за ним дверь. Он не мог знать, что она прислонилась к ней и молча, глотая слезы, долго еще стояла спиной к ушедшему, словно отгораживаясь от него таким необычным способом…
Ремарка
К сожалению, именно шовинистический и антидемократический привкус в последние годы чувствовался в заявлениях ряда руководителей Союза писателей, ведущих себя как монополисты на русский патриотизм. На одном из пленумов даже прозвучал призыв запихнуть малые народы России в резервацию. Антидемократичность в политике, антиельцинская кампания, имперские амбициозные нападки на стремление народов Прибалтики к независимости, на национальные и демократические движения, антисемитизм – все это сочеталось с антидемократичностью профессиональной…