— Я развратная потаскуха, делай со мной что хочешь.
— Ну вот, уже лучше!
— Я создана, чтобы ублажать тебя. Только скажи, и я сделаю все, что ты потребуешь. Бери у меня что хочешь.
— Молодец, хорошо, говори дальше. Не молчи. Когда ты говоришь, я тебя слушаю и почти не вижу.
— Если тебе нравится, можешь меня сломать. Смотри, я на все готова.
Я раскинула в стороны руки, до того прижатые к груди, и спустила джинсы. Его естество мгновенно напряглось. Плотоядно улыбнувшись, он прикоснулся губами к моей шее, оторвал меня от пола и бросил лицом вниз на кровать. Он сдержал свое обещание: содрав последние разделявшие нас тряпки, за волосы дернул вверх мою голову так, что у меня слезы выступили на глазах, и вонзился в меня, словно нырнул в бездну С моих губ продолжали водопадом скатываться чужие, ужасные слова: «паскуда, сука, шалава, долби, глубже, еще глубже, хорошо…» Я перестала быть женщиной, обладательницей ног и рук, жира, костей и слюны, вся обратившись в отрывистый ритм движения. Я вдруг поняла, что в следующий миг могу умереть и в этом не будет ничего страшного. Когда он наконец рухнул на меня, придавив собой остатки моей расхристанной души, мне почудилось, что он уже спит. Но это было еще не все. Он приподнялся. Я зажмурилась и сжала губы, боясь, что сейчас он меня ударит. Но он просто поцеловал меня в плечо и вытянулся рядом, тесно прижавшись ко мне. Слаще этого поцелуя я не испытывала ничего в жизни. На долю секунды он затушевал грубость секса. Любовь и жестокость. Теперь я поняла смысл песни.
Я вылезла из ванны, в которой слишком долго пролежала, глядя в потолок и стараясь не думать ни о чем, кроме трещины в штукатурке, похоже, расползавшейся. Я не спешила выбираться из воды, потому что в квартире было прохладно, а я понятия не имела, где взять полотенце, — ведь Бетти больше не складывала их ровными чистыми стопками в шкафу справа от раковины. Пискнул мобильник, сообщая о приеме эсэмэски. Наверное, Эрмина. Видимо, решила, что хватит играть со мной в молчанку. С тех пор как она переехала, мне стало ее не хватать. Даже ее вечно недовольного бурчания, после которого осталась зияющая пустота. Н-да, до чего же мы предсказуемы. Человеческое сердце напоминает запрограммированный механизм: попробуй лишить его горючего, и в нем мгновенно проснется желание, перерастающее в тоску.
Найти удалось только маленькое полотенце, едва прикрывшее грудь и задницу. С мокрых волос текла вода, прокладывая борозды по сморщенной коже. Я прошлепала по паркету, оставляя за собой влажные следы. В былые времена одна лишь мысль об этом лишила бы меня сна. Я отыскала мобильник. Неотвеченный вызов. Марисса. Прослышала про Арно и недоумевает, почему я не посвящаю ее в детали происходящего. Бедняга, тридцать лет она терпела полнейшее отсутствие во мне какой бы то ни было оригинальности, и теперь, когда моя жизнь начала обретать рельефность, требовала уплаты по счетам. Ей нужна была смачная история, свежий скандал, пикантный анекдот — в общем, добрый шматок мяса с кровью, чтобы было чем поживиться во время очередного обеда. В дверь позвонили, и я побежала открывать, уверенная, что увижу либо почтальона в потрепанной фуражке, либо суровый лик Эрмины, явившейся забрать свои вещи. Не успела я повернуть ключ, как из-за двери показалась рука, грубо и сильно втолкнувшая меня назад, в квартиру. Я поскользнулась, потеряла равновесие и упала, стукнувшись затылком о стену. В переднюю ворвалась девушка цыганистой внешности. «Где он?!» — грозно крикнула она. На меня она даже не смотрела, молниеносная и опасная, как удар током. Она полетела вперед, оставив меня наблюдать, как развеваются полы ее пестрой, в цветочек, просторной туники и длинные черные волосы.