Линда дрожала от холода, а волны, казалось, грохотали с удвоенной силой. Слабый крик, зовущий ее, показался девушке плодом ее воспаленного воображения. Она с усилием вглядывалась во тьму, и вдруг сердце подскочило от радости. Прямо к ней бежал Филипп, и спустя считанные секунды он подхватил на руки уже совсем обессилевшее тело девушки.
— Линда! — Уорнер крепко сжал ее в объятиях, уткнувшись лицом в мокрые рыжие волосы. — Благодарение богу, ты жива. Салли случайно увидела, как ты спускалась к пляжу.
Он прижимал ее к себе так сильно, что трудно было дышать.
— Меня со всех сторон окружали волны, — выдохнула Линда в его плечо, дрожа как осиновый лист.
Он нежно смотрел на девушку, которая, пытаясь согреться от его горячего тела, прижималась все теснее.
— Ну вот, теперь ты знаешь, что такое шторм. Почему ты не пошла домой?
— Не знаю. Я думала, ты очень рассердился. Прости. — Она уткнулась лицом в куртку Филиппа.
— Ничего, — тихо отозвался тот. — Главное, что все кончилось благополучно, дорогая.
Какое блаженство слышать нежность в его голосе. Никогда и никто не называл ее так. И не смотря на холод и ноющую лодыжку, Линда чувствовала себя счастливой. Любимый человек вернулся!
Салли открыла дверь, изумленно взирая на них, промокших и продрогших.
— Она в порядке? — обеспокоенно спросила женщина.
Филипп утвердительно кивнул.
— Только немного вывихнула лодыжку. Сделай ей горячего чая, Салли, и можешь собираться домой. Я вернулся, и значит, нет нужды тебе здесь оставаться.
— Отлично, сэр. Мой дом меня уже заждался. Надо позвонить сыну, чтобы он приехал за мной. Для одного вечера слишком много промокших до нитки.
Линда вдруг почувствовала ужасную неловкость, оттого что Филипп держит ее на руках.
— Я могу сама… — заерзала она, но мужчина, не обращая на это внимания, понес ее к лестнице.
— Сначала примешь горячий душ, а потом мы обсудим, что ты можешь сама, — твердо заявил он.
Уорнер отнес ее в комнату. Странно, сейчас, в тепле уютного помещения, оба почему-то утратили ощущение душевного родства. Там, на каменистом морском берегу, они были ближе друг к другу. Вот и в голосе его прозвучали едва уловимые нотки отчуждения:
— Ты сможешь сама принять душ? — спросил он и, когда девушка кивнула в ответ, повернулся к двери. — Я переоденусь и принесу тебе чай. — Уход Филиппа был стремителен, что Линде показалось предвестием надвигающихся неприятностей. Она вошла в ванную и закрыла дверь. Теперь, когда речь уже не идет о спасении ее жизни, он, чего доброго, начнет спасать ее душу. Заботиться о ее моральном облике. С его точки зрения, она вела себя с Джеком неправильно. И сейчас, видимо, именно эти мысли бродят в его голове.