Ивана сибирский лес приучил двадцать раз подумать, прежде чем вообще просто показаться на глаза незнакомому человеку. Им мог оказаться бандит, беглый заключенный, озверевший от голода и страха, да и вообще черт знает кто. Давно известно, что человек человеку — волк. А в Зоне и подавно. Нередки были случаи, когда на бродяг, возвращавшихся к Периметру, подстерегали на тайных тропах мародеры-уголовники. Редко кому из ходоков тогда удавалось уйти живым…
Чалдон допил водку, через плечо швырнул бутылку в темноту и принялся за пищу. Глаза его масляно блестели, взгляд плавал, на раскрасневшемся лице расквасилась довольная улыбка. «А ведь недолго ему тут осталось, — как-то отстраненно подумал Тайга, — Спекается мужик. Пить начал, как конь, один раз вообще анашу где-то купил и накурился. Боится. Значит, скоро либо погибнет, либо сбежит отсюда. Вернее всего первое. Ясно, значит, больше с ним нельзя ходить».
Вслух, понятное дело, Иван свои мысли озвучивать не стал — бесполезно. Чалдон либо посмеется, либо перепугается, запаникует, натворит глупостей. Бывали случаи, когда из заночевавших вдвоем вот так, у костра, рассвет один встречал с перерезанным горлом или с ножом между лопаток, а второй, сцапав добычу и оружие, мчался прочь сломя голову… До ближайшей, как правило, ловушки. Перепуганный ходок уже почти что покойник.
— Тссс! — вдруг вскинул палец вверх Чалдон, — Ходит там кто-то.
Иван мгновенно схватил автомат и щелкнул предохранителем. И правда, в темноте кто-то возился, только звуки меньше всего напоминали шаги. Скорее уж невнятный шорох, постукивание, тихий лязг и скрежет, будто пытались открыть намертво заросшую мхом и травой дверь металлического гаража. Черт знает что такое… Иван очень пожалел, что у него нет при себе мощного фонаря. Хотя что бы он там, в темноте, увидел? А если бы и разглядел, то, может, вовсе и не стоило бы это видеть!
Чалдон схватил ружье, поднял и нацелился в темноту. По глазам было видно, что он моментально протрезвел и испуганно таращился в ночь. Тайга чуть отодвинулся от костра, наощупь подгреб рюкзак, набросил лямку на плечо. Вдруг придется удирать? Жалко бросать найденные ценности! А звуки тем временем то утихали, то возобновлялись. Кажется, к ним даже прибавлялись новые, причем с разных сторон.
— Окружают, — проблеял Чалдон. Кадык на его шее припадочно дергался вверх-вниз.
— Цыть! — рыкнул на него Иван, хотя ему и самому было очень не по себе.
Так и тянуло дать в темноту очередь, пугнуть неведомых тварей, возившихся там. Да и себя приободрить. Но нельзя, нельзя. Патроны надо экономить, да и шум поднимать не стоило. Проявление агрессии — верный повод к нападению.