— Конечно, раз ты не хочешь — не приду, только уж позаботься как следует о том, чтоб твоя жена знала точную причину. Объясни ей, что это твои, а не мои опасения будут виною моего отсутствия. — Кон совершенно очевидно наслаждался ситуацией.
— Ладно. Будь к семи, хорошо?
Он посоветовал мне молиться, расхохотался и повесил трубку.
Утром, когда я уезжал на работу, Секо пребывала в необычно хорошем настроении.
— Я куплю суши-ассорти и роллы, чипсы, побольше овощей и мороженое. Может, ты на обратном пути заедешь за цыплятами гриль? Я думаю, этого хватит.
— Меню — прямо как для детского дня рождения.
Весело смеясь, Секо согласилась.
— Значит, к семи вечера, — напомнила она в последний раз, провожая меня до дверей. — Да, и вот еще что… — Голос ее неожиданно стал тусклым. — Ты не думай, я в секунду выметусь, если — в смысле, когда вы одни захотите остаться. На этот счет не переживай.
— На какой счет? — До меня доходило секунды три, не меньше. — Господи, Секо, не будь нелепой, это же абсурд!
Это было уже слишком. У нее в голове, похоже, гомосексуальность как-то ухитрилась перепутаться с развратом!
— Знаешь, мы — абсолютно не сексуальные маньяки, — объяснил я, странно взволнованный необходимостью вслух обсуждать вещи, от которых покраснеть впору. — Послушай, Секо. Просто собираются к ужину несколько друзей, вот и все. И не забивай себе по этому поводу голову никакой ерундой.
Тонкие бровки Секо нахмурились, она тщательно обдумывала услышанное.
— Теперь понимаю, — сказала она и медленно кивнула, словно соглашаясь с глубокой философской мыслью.
Я заехал в «Мейдзия» [1] за цыплятами гриль, а потом на перекрестке встретился с Кашибе. Кашибе, нейрохирург, работающий неподалеку, в большой больнице, — бойфренд Какие. Говорили, что тонкому, как хлыст, белокожему, очень молчаливому и фантастически красивому Кашибе — хорошо под сорок, но выглядел он лет на двадцать семь, не больше.
— Ты уверен, что мне тоже можно прийти? — садясь в машину, спросил Кашибе.
Кто точно был стихийным бедствием во плоти, так это Какие, последний человек, которого водитель может пожелать себе в пассажиры. Просто суетиться ему казалось недостаточно. Какие доводил меня до бешенства, каждые три минуты с громким щелчком отстегивая и пристегивая ремень безопасности. Он безостановочно настраивал и перенастраивал радио, после каждой песни меняя станцию. В довершение всего этого шума он еще и бесконечно комментировал мою езду — советовал не приближаться так к тротуару, проверял, заметил ли я ограничитель скорости, и так далее.