— Почему? Какая связь между вами?
— Вы дали мне слово ничего никому не говорить. Если он узнает, он убьет меня. Впрочем, он сделает это в любом случае, наказывая плетьми. Но тогда смерть наступит скорее, чем сейчас.
Герцог взял ее за руку и твердо произнес:
— Посмотрите на меня, Хиона.
И снова это прозвучало приказом. И она, повинуясь, медленно повернулась к нему. На ее щеках блестели слезы, глаза были влажными. «Да она больше похожа на англичанку, чем на гречанку», — подумал герцог, одновременно отмечая, что девушка очень даже недурна собой.
— Доверьтесь мне, — сказал он тихо, — и я клянусь, помогу вам.
Он почувствовал, как сжались ее пальцы, точно она схватилась за него, как за соломинку. Но тотчас отчаянно вздохнула:
— Даже если я все-все расскажу вам, вы ничего не сможете сделать.
— Почему вы так уверены, Хиона?
— Он никогда не отпустит меня. Я не придумываю — он действительно хочет моей смерти. И тогда его тайна умрет вместе со мной, ведь папы уже нет в живых.
Герцог не сомневался в правдивости ее слов. Прекрасно разбираясь в людях, он безошибочно чувствовал ложь и неискренность и был уверен: Хиона не играет и не преувеличивает. Сжав ее пальцы, герцог попросил:
— Расскажите мне все с самого начала.
— Я не могу с самого начала, — ответила девушка. — Потому что я не знаю, где оно, это начало.
— А кто был ваш отец?
— Брат дяди Джарвиса.
— Значит, ваше имя Стэмфорд?
— Да, но мне им не разрешают пользоваться.
— Почему?
— Я точно не знаю, но, путешествуя за границей, отец использовал много имен. Это как-то связано с дядей Джарвисом — это он заставлял отца переезжать из страны в страну и менять имена.
— И ваша мать тоже ездила с ним?
— Конечно. Она любила его. Они очень любили друг друга. Она бы босиком пошла за ним на вершину Гималаев, если бы он того захотел.
— Но у него не было средств?
— Отец был очень богат. Но я думаю, большая часть денег приходила от дяди Джарвиса. Они ждали нас в банке той страны, куда мы приезжали. Мы жили с большим комфортом и очень счастливо.
— Но вы не возвращались в Англию?
— Я знала, что нам туда нельзя. Иногда папа начинал нервничать, становился замкнутым, и я знала: он скучает по друзьям, по охоте, по всему, что любил до отъезда за границу.
— Так что же случилось? — спросил герцог.
— Когда мы вернулись обратно в Европу, мы жили в Греции, пока отец не захотел еще раз побывать в Италии. Мы приехали в Неаполь, и там началась эпидемия тифа…
Герцог почувствовал дрожь в пальцах Хионы, но она продолжала:
— Это было ужасно… Все болели… И мы не успели уехать из города — мама и папа слегли. Сначала папа, потом мама…