Я немного подрейфовал по ветру, а потом чуть-чуть подправил нос ялика, чтобы иметь больше места. Там, где по моей прикидке должны были расти самые большие и жирные устрицы, я открыл баночки и прочел короткую молитву, чтобы с Деном и Сью все было хорошо. Потом я выбросил баночки за борт в темную воду, и хотя мне в этот момент полагалось грустить, я почему-то не грустил. Они и впрямь пришли к концу своего маршрута, как я на это смотрел. Вообще-то я предпочел бы оставить Сью в каких-нибудь джунглях, но здесь в округе ничего такого нет, а потому я прикинул, что устричные банки тоже отлично ему подойдут. В конце концов, он будет там с Деном, своим другом. Я наблюдал за тем, как баночки словно бы порхают ко дну, и на какое-то мгновение они вроде как просияли мне в ответ, точно звезды, а потом исчезли.
Я развернул ялик и уже собрался было грести обратно, как вдруг услышал звон от одного из тех здоровенных буев со звуковой сигнализацией. Я поднял взгляд, и на верху буя, медленно покачиваясь взад-вперед, сидела Дженни, красивая как всегда. Добрая старая Дженни. Похоже, она всегда оказывалась на месте, когда я в ней нуждался.
— Ну что, Форрест, — говорит она, — кажется, ты наконец-то ко мне прислушался, да?
— Насчет чего?
— Ну, тогда. Насчет того, чтобы уделять внимание Дену.
— А, — говорю. — Угу. Думаю, прислушался. Очень славно, правда?
— Да, пожалуй, так оно и было. Тебе просто требовался человек, который бы все время повторял тебе слово «устрицы». И ты в конце концов получил картинку.
— Надеюсь, в этот раз я не напортачу, — говорю.
— Думаю, не напортачишь. Только не в этот раз.
— Ты вроде как грустная, — сказал я. — Что-то не так?
— Не-а. Просто этот раз может стать для нас последним, понимаешь? Я хочу сказать, по-моему, теперь у тебя и впрямь все хорошо. И мне надо другую рыбу жарить — или устриц очищать, — если ты понял, о чем я.
— А как же малыш Форрест? Я думал, все дело в нем.
— На самом деле нет. Дело всегда было в тебе. Малыш Форрест — славный мальчик. Он сам может о себе позаботиться. А вот ты… за тобой всегда приглядывать требовалось.
— Не уверен, что я ему нравлюсь, — сказал я.
— Думаю, нравишься, — говорит Дженни. — Это просто детство. Помнишь, какими мы были в его возрасте?
— Это было очень давно.
— А как насчет Гретхен? — спрашивает Дженни. — Как там все продвигается? Ты же знаешь, я уже давно тебе сказала, что она мне нравится. Она… она настоящий человек.
— Не знаю, — говорю. — Я вроде как стесняюсь, когда ты о чем-то таком спрашиваешь.
— Так не должно быть. В конце концов, мы с тобой свое отгуляли.