— Что это ты, интересно, тут делаешь?
Я оглянулся, а там стоял здоровенный охранник зоопарка.
— Вот, Ванду немного кормлю.
— В самом деле? А ты не видишь вон ту табличку, где сказано: «Животных не кормить»?
— Могу поклясться, что не сами животные туда ее повесили, — говорю.
— А, да ты, как я гляжу, шутник хитрожопый? — говорит охранник и хватает меня за воротник. — Посмотрим, как ты у меня под замком пошутишь.
Говоря откровенно, всего этого говна я уже вдоволь наелся. Я хочу сказать, чувствовал я себя так паршиво, что чуть ли не силой вынужден был держать голову повыше, а все, что я делал, шло наперекосяк. Вот и теперь я всего лишь хотел покормить свинью малыша Форреста, а этот амбал решил устроить мне тепель-тапель. Все, хватит!
Я молча схватил охранника и поднял его над головой. Дальше я несколько раз его раскрутил, как не раз делал в свои борцовские дни с Профессором и Говехой, а потом просто отпустил. Он перелетел через ограду и с огромным всплеском плюхнулся аккурат в самую середину бассейна с моржами. Все моржи выскочили из воды и бросились к охраннику, от души хлопая его плавниками, а тот вопил, матерился и потрясал кулачищами. Я вышел из зоопарка и заприметил автобус, идущий обратно в деловую часть города. Порой человеку приходится делать то, что он должен делать.
Этот сукин сын должен быть до смерти счастлив, что я его тигру не кинул.
В общем, прошло не так много времени, прежде чем хороший кусок говна все-таки попал на вентилятор.
Похоже, что на бизнес, который мы провернули с аятоллой, очень косо смотрел народ с Капитолийского холма, который считал, что менять оружие на заложников — не такая уж классная идея. Особенно когда деньги, которые мы получали, уходили невесть каким гориллам в Никарагуа. Причем эти конгрессмены прикинули, что за всей схемой стоит сам президент, и они намеревались это доказать.
Полковник Норт так здорово справился, в первый раз давая показания перед Конгрессом, что его пригласили туда снова, и на этот раз там была уйма хитрожопых юристов из Филадельфии, которые пытались поставить ему подножку. Но полковник теперь уже и сам был дьявольски хитрожопым. Когда он применял свой такт и дипломатию, ему чертовски сложно было поставить подножку.
— Скажите, полковник, — спрашивает один из юристов, — как бы вы поступили, если бы президент Соединенных Штатов приказал вам совершить преступление?
— Ну вы даете, сэр, — говорит полковник. — Я же морской пехотинец. А морские пехотинцы повинуются приказам своих командиров. А потому, даже если бы президент приказал мне совершить преступление, я бы, как полагается, отдал ему честь и пустился вверх по холму.