Его губы дрогнули в улыбке. Последние слова только сделали более очевидным то, что ее мысли были далеки от еды навынос.
И снова Эмили попыталась вылезти из той ямы, в которую сама себя загнала:
— Но что об этом говорить, когда мы находимся не там и не там, а в китайском квартале.
Тут Мадэни нахмурился:
— Вы ведь любите китайскую еду, правда?
Она засмеялась:
— Я просто вообще люблю еду, Мадэни.
— Хорошо, потому что я испытываю слабость к жареному рису.
— С креветками или цыпленком?
Он широко улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами:
— Подойдет и то и другое, особенно в «Фуванге».
Эмили поняла, что Мадэни имел в виду, когда им подали блюда. Был конец июньского дня. Толпа людей шла по тротуару, но пройдет еще пара часов прежде, чем начнется наплыв желающих поужинать. Ресторан был полупустой.
Мадэни заказал на закуску тосты с креветками, с которыми они уже успели расправиться. Теперь их официантка, миниатюрная молодая женщина, невидимая за огромным подносом с едой, который несла, прибыла со всей остальной едой.
Еды было огромное количество. Эмили остановилась на традиционной кисло-сладкой свинине, которую подавали с белым рисом. Это блюдо со сладким густым соусом нельзя было назвать малокалорийным, но Эмили посчитала, что сегодня должна себя побаловать. Мадэни заказал себе на горячее мясо с кунжутом.
Внимание Эмили привлек жареный рис с креветками.
— Я начинаю думать, что заказала не то, что надо, — проговорила она.
— Хотите попробовать?
Эмили покачала головой:
— Мы недостаточно знакомы друг с другом, чтобы я ела из вашей тарелки.
— Значит, будет второе свидание?
Ничего себе! За кого же она позволила ему себя принять? Эмили едва не застонала.
— Мадэни… — начала она.
Он поднял руку, останавливая ее:
— Вы собираетесь сказать мне, что у нас не свидание. Я прав? — Его взгляд был таким же прямым, как его слова.
— Я думаю, что у вас могло создаться неправильное впечатление обо мне. — Она выпрямилась и откашлялась. — Там, в доме моих родителей.
— Когда вы поцеловали меня, хотите сказать?
Эмили почувствовала, что стала такого же цвета, как дракон на стенной росписи.
— Да. Тогда.
— Вас не оскорбит, если я скажу, что мне было это приятно?
— Я… я…
Эмили, наверное, так и продолжала бы заикаться, если бы Мадэни не прервал ее:
— У меня совершенно не сложилось впечатления о вас как о… развратной женщине. Вы же объяснили мне, почему поцеловали меня.
— Я просто хотела… Дело в том, что у нас с вами деловые отношения.
— Да.
— Мне кажется, было бы лучше, если бы они таковыми и оставались.
Произнеся это, она сказала себе, что говорит искренне, хотя что-то похожее на разочарование кольнуло ее.