Итак, определение православной миссионерской деятельности на Западе в наше время требует прежде всего понимания того, что значит кафоличность, что связано с истинно кафолической церковной жизнью. А это есть нечто большее, нежели просто отвлеченное определение понятия «третьего признака» Церкви.
Прежде всего следует понять, что кафоличность не означает вежливого космополитизма — отказа от культурных различий, специфического характера и особых «талантов» народов, цивилизаций или этнических групп. Кирилло–мефодиев–ский путь созидания национальных церквей, не навязывавший им извне языкового единообразия, был непосредственным применением в жизни чуда Пятидесятницы, а потому и лучшим возможным свидетельством кафоличности.
При обращении в христианство народы, языки и культуры воспринимают общий критерий кафоличности и перестают быть чужими друг другу. Вся православная византийская гимнография Пятидесятницы построена на библейской теме противопоставления истории Вавилонской башни («разделяше языки вышний») и чуда языков в Сионской горнице («тот же Дух» говорит на языках всех народов). Следовательно, кафоличность требует взаимопонимания; не безразличия, не индивидуализма, а понимания, основанного на универсальности искупления. Утверждение православных, что они и есть «кафолическая» Церковь, предполагает благовестие этой Церкви миру, тому миру, который был во всей своей целости искуплен Христом. Поэтому по самой природе своей Церковь не может быть «восточной» или «западной», если хочет оставаться Церковью Христовой.
В каком–то глубинном смысле, однако, новозаветное Откровение связано с историей и географией. Боговоплощение совершилось в истории, и в установлении Церкви участвовали конкретные люди — иудеи и греки, принадлежавшие к цивилизации своего времени. Это не были американцы двадцатого столетия. Историческая уникальность явления Христа предполагает, что никакой другой момент истории, а только время Иисуса из Назарета было «исполнением времен», описанным и разъясненным в Писаниях Нового Завета. Это также означает, что воплотившийся Сын Божий был еврейский Мессия и что универсальность жизни и спасения должна была открыться только в Иерусалиме, а не в каком–либо ином месте. Кроме того, если держаться веры в Предание, нужно признать, что Церковь как новый Храм и носительница Духа во все историческое время избирала правильный путь и давала правильные определения вероучения. Определения эти также обусловлены исторически и географически. Таким образом, наша задача сегодня состоит в том, чтобы пребывать верными духу этих установлений и определений прошлого, даже если нужно развить их или воспринять совершенно новые установки, соответствующие проблемам нашего времени.