Бригитта шла за едой, повариха поворчала из-за ее опоздания — она уже срезала с костей остатки мяса для пирогов. Но она заполнила едой два подноса для Бригитты, когда все остальные поедали глазами саму Бригитту.
Беспокойство девушки росло. Значит, думая, что все худшее позади, она ошибалась?
Когда Бригитта направилась к хозяйскому столу с кружкой эля и двумя подносами, пытаясь удержать их, она увидела, как Лютер и Хедда сели с Роуландом. Она замедлила шаг, но слова долетели до нее.
— Итак, — требовательно обратилась Хедда к Роуланду. — Значит, ты ее разденешь и выпорешь во дворе? Ужасный пример, который она подала другим, должен быть наказан.
— Это не твое дело, жена, — первым ответил Лютер.
— Очень даже мое! — возмущенно воскликнула Хедда. — Он привез сюда эту французскую сучку, и ее наглость уже сказалась на моих слугах. А теперь она убегает, да еще ворует! Я требую…
Бригитта, окаменев, уронила подносы на стол, расплескав эль, повернулась и расширившимися от страха голубыми глазами посмотрела на Роуланда:
— Я не воровала.
— Но ты вряд ли можешь утверждать, что лошадь принадлежит тебе, мамзель, — сказал он насмешливо.
Бригитта почувствовала, как колени ее подкосились. Роуланд быстро подхватил ее и посадил на стул рядом с собой.
Каким может быть теперь наказание? За кражу еды могли отрубить руку. А уж лошади? Для рыцаря лошадь была всем. Ценнее нет ничего — ни слуги, ни земли. Свободный слуга был бы рад продать свою ферму за лошадь, потому что лошадь служила признаком благополучия и ставила человека выше крестьянского сословия. Так что украсть лошадь было равносильно убийству. И невозможно себе представить, что можно сделать со слугой, укравшим лошадь.
Насмешка Роуланда сошла с лица, когда он увидел, как искренне испугалась Бригитта.
— Ну ладно, что сделано, то сделано.
— Я… Я не имела в виду украсть, — бормотала она надтреснутым голосом. — Я не думала… Я имею в виду… Я не считала, что краду, когда брала лошадь. Раньше мне никогда не приходилось спрашивать, если мне надо было ехать верхом и… Роуланд, помоги мне.
Она заплакала, и Роуланд разозлился на себя, что позволил нагнать на нее столько страху без необходимости.
— Бригитта, успокойся, тебе нечего бояться, ты стащила лошадь, но она принадлежит сэру Гаю, и у него нет претензий…
— Но…
— Нет, — сказал он тихо. — Я говорил с Гаем прежде, чем кинулся за тобой. Его больше заботила ты, чем собственная лошадь. И он не потребует возмещения.
— Правда?
— Да, правда.
— Все это очень забавно, — вмешалась Хедда. Ее длинный нос казался еще длиннее, чем обычно, а бледно-серые глаза сверлили Бригитту. — Но едва ли имеет отношение к сути дела. Гай может и не потребовать наказания, но я, конечно, требую.