— Жрица Кирина, ты воистину неумолима! Тебе ни в чем нельзя отказать. Ладно, ладно, хорошо. Не будем больше об этом. Я сегодня же отпущу этих слуг на волю!
Ашмира восторженно захлопала ресницами.
— Ты клянешься в этом, о Хаба?
— Да-да, клянусь великим богом Ра и всеми богами Омбоса при условии, — добавил он, подавшись ближе и глядя на нее блестящими глазами, — что в награду я смогу снова встретиться с тобой за ужином во дворце, сегодня же вечером. Там, конечно, будут и другие придворные, и мои сотоварищи-волшебники…
— И царь Соломон тоже?! — Воодушевление Ашмиры наконец-то было искренним.
— Возможно, возможно… Это еще неизвестно. Ладно, послушай — тебя ждет прислужник. Для тебя приготовили гостевую комнату. Но сперва… может быть, еще вина? Нет?
Ашмира уже поднималась на ноги.
— Ах да, ты ведь устала. Да, конечно, я понимаю. Но мы еще встретимся за ужином, — сказал, кланяясь, Хаба, — и тогда, я надеюсь, познакомимся куда ближе…
В дверь комнаты постучали. Ашмира тотчас насторожилась. Огладила свои одежды, убедилась, что рукоятки кинжалов не выпирают, потом подошла к двери и открыла ее.
В тускло освещенном коридоре ждал человек, стоящий посреди звездообразного пятна света, источника которого видно не было. На нем было простое белое одеяние, говорящее о высокой должности. Он был мал ростом, хрупок и очень темнокож — Ашмира предположила, что он, должно быть, из Куша или откуда-нибудь из верховий Нила. На плече у него сидела белая мышь с глазами, светящимися изумрудной зеленью. Человек запрокинул голову, чтобы посмотреть Ашмире в лицо.
— Жрица Кирина, — сказал человек, — я — Хирам, визирь Соломона. Приветствую тебя в его доме. Если ты будешь столь любезна, что последуешь за мной, я предложу тебе угощение.
— Благодарю. Угощение будет очень кстати. Однако мне нужно срочно встретиться с царем Соломоном. Нельзя ли…
Человечек слабо улыбнулся. Он поднял руку:
— Со временем все возможно! Но пока что в зале Волшебников начинается трапеза, и ты на нее приглашена. Прошу… — Он указал на дверь.
Ашмира шагнула вперед; белая мышь тотчас тревожно заверещала, встала на задние лапки и громко запищала в ухо волшебнику.
Визирь нахмурил лоб и уставился на Ашмиру из-под тяжелых век.
— Прошу прощения, жрица, — медленно произнес он. — Мой слуга, могучий Тибальт, докладывает, что твоя персона очень сильно запятнана серебром!
Мышь, сидящая у него на плече, яростно терла лапкой свои усики.
— Тибальт говорит, что вот-вот расчихается!
Ашмира почувствовала, как впиваются в бедро серебряные кинжалы. Она улыбнулась.