Теперь пронизывавший меня трепет превратился в холодный и плотный клубок страха: я вспомнил разговоры, которые девчонка вела в ущелье, и ее расспросы о запретных вещах.
— Послушай, — сказал я. — Прежде чем ты скажешь что-нибудь, о чем нам обоим придется пожалеть, подумай, где ты находишься. Планы вокруг нас гудят от аур могучих духов. Ты их не чувствуешь, но их чувствую я, они создают оглушительный шум. Хочешь вызвать меня — пожалуйста, но, будь любезна, где-нибудь подальше отсюда, где у нас будет больше шансов выжить. На воровство имущества волшебников здесь смотрят косо и на нелегальное вызывание духов — тоже. Это именно то, чего не стоит делать в Доме Соломона или поблизости от него.[78]
— Бартимеус, — сказала девушка, опустив руку на один из кинжалов у нее за поясом, — довольно болтать!
Я умолк. И стал ждать. Ждать худшего.
— Сегодня ночью, — продолжала девушка, — ты поможешь мне выполнить дело, ради которого я преодолела тысячу миль и более, прибыв сюда из садов прекрасной Савы.
— Савы?! Погоди-ка, ты хочешь сказать, что насчет Химьяра — это тоже все неправда? Ну и врушка же ты!
— Сегодня ты поможешь мне спасти мой народ, или же мы оба погибнем, спасая его.
Ну все. А у меня-то теплилась слабая надежда, что она всего-навсего хотела поменять цветовую гамму своей спальни. А жаль, жаль. Если бы я потрудился над этими шелками, это пошло бы им на пользу…
— Сегодня ты поможешь мне сделать две вещи.
— Две вещи… — повторил я. — Хорошо. И какие же?
Интересно, насколько она безумна? Насколько она близка к полному сумасшествию?
— Убить царя Соломона, — жизнерадостно ответила девушка, — и забрать его Кольцо.
Она улыбнулась мне. Глаза у нее сияли.
Да. Она абсолютно безумна.
Ашмира рассчитывала, что джинн все-таки что-нибудь скажет по этому поводу. До сих пор он за словом в карман не лазил. Однако он промолчал. Он застыл в неподвижности, и язычки пламени, плясавшие по всему его телу, внезапно съежились и исчезли.
Он стоял неподвижно, как каменная статуя, и так же безмолвно, но исходившее от него молчание было яростным. Оно ядовитым облаком заполнило комнату и давило на девушку с такой силой, что у нее подгибались колени. Она машинально отступила на шаг.
Ашмира закрыла глаза и глубоко вздохнула. «Спокойно!» Надо сохранять спокойствие. Бартимеус, несмотря на все угрозы и протесты, теперь в ее власти. Ему ничего не остается, кроме как повиноваться.
Только спокойные и стремительные действия, практически без размышлений, позволили Ашмире пережить предыдущие полчаса. Стоило бы ей остановиться и задуматься над тем, что она делает: обворовывает грозного волшебника, призывает демона, куда более могущественного, чем все, с какими ей доводилось иметь дело прежде, — ее одолел бы страх, она бы споткнулась и была бы обречена. Но этого не случилось. Она, как то было свойственно ее дарованию, выполняла одно за другим с отстраненной сосредоточенностью, думая исключительно о сиюминутных насущных делах, а не о последствиях.