Хаба не обращал внимания на возгласы и мольбы, доносящиеся из сущностных клеток, что стояли в нишах. Он остановился у большого черного пентакля, выложенного из полированного обсидиана, и вошел в магический круг, приподнятый над полом. Ступив в центр круга, он постоял, погруженный в размышления, потом снял плеть, что висела у него на поясе, и хлопнул ею в воздухе.
Все звуки в клетках замерли.
В тенях за колоннами, на границе зеленовато-голубого света, явилось некое существо, давшее о себе знать сгущением темноты и клацаньем зубов.
— Нургал, это ты? — сказал Хаба.
— Это я.
— Царь оскорбляет меня. Он обращается со мной пренебрежительно, и другие волшебники надо мной смеются.
— Какое мне дело? В подвале холодно и темно, а его обитатели — унылая компания. Освободи меня от уз!
— Я не стану тебя освобождать. Я хочу покарать своего коллегу, Рувима. Он смеялся громче всех.
— Чем ты желаешь его покарать?
— Болотной лихорадкой.
— Будет сделано.
— Пусть длится четыре дня, усиливаясь с каждой ночью. Пусть лежит больной и несчастный, пусть члены его охватит пламя, а тело изнывает от холода. Пусть глаза его ослепнут, но пусть в часы ночной тьмы ему являются кошмарные видения, чтобы он стенал, метался и звал на помощь, но помощь не придет.
— Ты желаешь, чтобы он умер?
Хаба задумался. Волшебник Рувим был слаб, и опасаться его мести не приходилось; но если он умрет, в дело наверняка вмешается Соломон… Он покачал головой.
— Нет. Четыре дня. Потом пусть выздоровеет.
— Слушаю и повинуюсь, мой господин.
Хаба взмахнул плетью; хорла, клацая зубами, пронеслась мимо и исчезла в узком отверстии в потолке. Порыв кислой вони ударил в границы пентакля, и твари в клетках взвыли во тьме.
Волшебник постоял молча, медленно похлопывая плетью по ладони. Наконец он произнес имя:
— Аммет!
— Да, хозяин? — откликнулся тихий голос у него над ухом.
— Я утратил расположение царя.
— Знаю, хозяин. Я видел. Мне очень жаль.
— Как мне его вернуть?
— Это дело непростое… Для начала, наверное, надо схватить этих разбойников из пустыни.
Хаба издал яростный возглас.
— Но мне нужно быть здесь! Я должен находиться при дворе! Остальные воспользуются случаем поговорить с Соломоном и еще сильнее расшатают мое положение! Ты видел эти рожи на холме? Хирам едва не плясал от радости, видя, как я пытаюсь оправдаться! — Он перевел дух и заговорил уже спокойнее: — К тому же у меня есть и другое дело. Мне нужно следить за царицей.
— Насчет этого не тревожься, — возразил тихий голос. — Гезери точно так же может являться с докладами в пустыню, как и куда-либо еще. Кроме того, в последние несколько дней ты уделял слишком много времени своим… второстепенным делам — и видишь, к чему это привело?