— А, Али! Занят? — спросил вошедший Мохаммед.
— Ага. Делаю мученика, Мохаммед.
— Хочешь сказать, превращаешь в мученика меня?
— Нет, пешку, которую не жаль потерять.
— Шутишь?
— С чего вдруг? Где хоккейная форма Абдуллы?
— В соседней комнате. Ты расскажи подробно, Али.
— Сейчас некогда, дел по горло. Но сегодня в девять утра включи шестой канал. — Уэсли выбрал кисть и многозначительно задержал ее над черной краской. — Мохаммед, мне надо остаться одному. Тогда никто не докажет, что ты к этому причастен.
— Конечно, конечно! — Усмехаясь, Мохаммед с шутовскими поклонами попятился из «приюта медитаций».
Когда Кармайн вернулся в управление, его окружила толпа полицейских. Каждый хотел пожать ему руку, похлопать по спине, улыбнуться. Для прессы Чарлз Понсонби по-прежнему оставался Коннектикутским Монстром, но все копы округи знали, кто такой Призрак.
Сильвестри был так счастлив, что встретил Кармайна у дверей, смачно поцеловал и крепко облапил.
— Сынок, сынок! — твердил он, смахивая навернувшиеся слезы. — Ты нас всех спас!
— Да ладно тебе, Джон! Не переигрывай, это дело кончилось само собой, от дряхлости, — смущенно отозвался Кармайн.
— Я представляю тебя к ордену, даже если губернатору придется его изобрести.
— А где Понсонби и Клэр?
— Он в камере, под охраной двух полицейских — повеситься этот урод не успеет, и капсулы с цианидом в заднице у него нет, мы проверили. Его сестра — в пустом кабинете на этом же этаже под охраной двух женщин-полицейских. И собака с ней. В худшем случае сестрица — соучастница преступления. У нас нет никаких доказательств, что она и есть второй Призрак. По крайней мере таких, которые убедят этого старого педанта Дуга Туэйтса. Кармайн, в наших камерах чисто, но они не предназначены для содержания леди, тем более слепой. Думаю, мы правильно поступили, обращаясь с ней так, что не придерутся даже ее адвокаты, если дело дойдет до суда — и если ей будут предъявлены обвинения. А это еще вопрос.
— Понсонби дает показания?
— Ни слова не говорит. Только время от времени смеется, словно воет. Смотрит в никуда, напевает, хихикает.
— Значит, будет притворяться сумасшедшим.
— И без слов ясно. Но согласно правилам Макнотона, сумасшедшие не предусматривают на месте убийства все необходимое вплоть до последней детали.
— А Клэр?
— Заладила, что не верит, будто ее брат — серийный убийца и что сама она не сделала ничего плохого.
— Если Патси и его команда не найдут следов Клэр в бойне или в туннеле, она выкрутится. Слепая женщина вместе с собакой-поводырем принесла ведро с листьями в заповедник, вывалила их и разровняла граблями? Любой хоть сколько-нибудь компетентный юрист докажет: она думала, что несет корм для оленей на то место, где его обычно разбрасывает братец Чак. Остается лишь надеяться на чистосердечное признание.