— Полагаю, и для вас тоже.
— О, я помню главным образом распределение продуктов и одежды по карточкам — по сравнению с концлагерями это чепуха. Да, были бомбежки и обстрелы, но не под Линкольном, где я жила. — Она пожала плечами. — Так или иначе, Курт Шиллер мне нравится, и до того, как стало известно о преступлении, многие относились к нему хорошо — в том числе Мори Финч, Соня Либман, Хилда Силвермен и лаборанты. Помню, Мори как-то сказал: когда узнал, что на должность патологоанатома пригласили Курта, он боролся с собой и наконец понял, что не ему бросать первый камень в немца, который по возрасту просто не мог быть причастен к холокосту. — Она бросила взгляд на свои часы — дешевый «Таймекс». — Мне пора, Кармайн, спасибо вам. Еда меня не разочаровала, обстановка роскошная, а общество… ну, общество вполне сносное.
— Достаточно сносное, чтобы повторить ужин в следующую среду? — осведомился Кармайн, подавая Дездемоне руку.
Она поднялась так легко, словно весила вполовину меньше своих восьмидесяти килограммов.
— Можно и повторить.
Вместе с ней Кармайн спустился в лифте и настоял на том, чтобы проводить ее до автомобиля.
«Интересная женщина, — думал он, глядя вслед отъезжающей машине. — Комплексует из-за роста, но стоит ей разговориться, и она забывает, что похожа на колокольню. Одевается в дешевое барахло, стрижется сама, украшений у нее явно нет. Что это — скаредность или полное безразличие к своей внешности? Думаю, ни то ни другое. Не удивлюсь, если выяснится, что она любит пешие походы. Так и вижу ее в прочных ботинках на Аппалачской тропе — этакий женский вариант Тома Бомбадила. Друг к другу нас ничуть не тянет, оно и к лучшему. Поскольку я готов поручиться своими китайскими картинами, что мисс Дездемона Дюпре не Коннектикутский Монстр, самым логичным решением будет привлечь эту «хагистку» на свою сторону».
Удачный выдался вечер.
Среда, 17 ноября 1965 г.
— Мы в тупике, — объявил Кармайн Сильвестри, Марчиано и Патрику. — После похищения Мерседес прошло два месяца, мы прочесали весь Коннектикут. Во всем штате не осталось ни единого заброшенного дома, амбара или сарая, который бы мы не обшарили, ни единого лесного участка, который мы не изучили бы вдоль и поперек. Если преступник намерен продолжать в том же духе, он уже сделал очередной выбор, а нам известно о нем и его следующей жертве не больше, чем в начале расследования.
— Может, следовало осматривать не заброшенные, а жилые дома и сараи возле них, — заметил Марчиано, яростный противник официальных запретов.