— А я — Джекки. Будем знакомы еще раз. Вас, наверное, удивило, что я предложила встретиться?
— Немного, если честно, — кивнул Джереми. — Но вообще-то я рад. Мы с сестрой давно уже не общались, с племянником тоже. У меня нет семьи, и иногда, знаете, так хочется родственного участия и тепла. Может, через вас я сближусь с Мартином, как знать?
— Может быть, — лукаво улыбнулась Джекки. — Вот я и хотела поговорить с вами о Марти. Это покажется странным, но я не так уж хорошо знаю своего мужа. Он мало говорит о своем прошлом, о своей жизни. А прошлое, сами понимаете, такая важная часть жизни, что о ней нужно знать. — Джекки внимательно посмотрела на Джереми. Ей показалось, что в его глазах промелькнула какая-то тень, но эта тень тут же исчезла.
— Да, вы правы, Джекки. Прошлое — это наши корни, наш фундамент. О нем нужно помнить. Что касается Марти… Наверное, я смогу что-то рассказать, но, боюсь, о своем племяннике я знаю не так уж и много.
— Ничего, — махнула рукой Джекки, хотя ее так и подмывало напомнить этому спокойному и улыбающемуся господину кое-какой эпизод, вырванный из его «корней» и «фундамента». — Хочу знать все, что вам известно о Марти.
— Хорошо, постараюсь вам помочь, — кивнул Джереми.
Пока он рассказывал о Марти, Джекки внимательно рассматривала его.
Хотя Джереми был уже далеко не молод, ему удалось неплохо сохраниться. Фигура у него была подтянутой, лицо с едва заметной сеточкой морщин под глазами — удивительно свежим. Неудивительно, что он так хорошо сохранился, подумала Джекки, нет семьи — нет забот и тягот.
— О раннем детстве Марти я мало что знаю, — задумчиво произнес Джереми и отхлебнул кофе из маленькой чашки, украшенной золотыми и голубыми цветами. — Леонелла усыновила его, когда ему было, кажется, около тринадцати или четырнадцати лет. Марти был сыном ее лучшей подруги, а сестра — в чем-то наши с ней судьбы схожи — рано потеряла мужа и не имела детей. Ее подруга, мать Мартина, разбилась вместе с мужем в автомобильной катастрофе. Мальчик был вместе с ними, но его удалось спасти. Леонелла говорила, что он не помнит ничего из того, что произошло тогда в машине. Я не знаю, на самом деле Мартин ничего не помнит или не хочет вспоминать, но, так или иначе, моя сестра забрала своего крестника к себе и вскоре усыновила. Она никогда не просила Марти называть ее матерью, и поэтому он звал ее тетей или просто Леонеллой. Я знаю, сестра была чудаковатой женщиной — и вы, Джекки, не обижайтесь, чем-то напомнили мне ее, — но при этом безумно добрым и великодушным человеком. Она не испытывала огромной любви к Мартину — возможно потому, что дала ему все, что только могла дать. Да и он, насколько я знаю, всегда относился к ней с почтением, уважением, благодарностью, но без особенной нежной привязанности. В общем, каждый из них выполнял свой долг: она воспитывала его, как родного, а он не отходил от ее постели, когда она заболела. Леонелла много путешествовала, и они с Марти вернулись в город не так уж и давно — около двух лет назад. Ну вот, пожалуй, и все, что я могу рассказать о Мартине, Джекки.