— То есть доверилась тебе?
— Что бы ты ни рассказала, ничего не выйдет за пределы этой комнаты. И я никогда не использую твои тайны против тебя.
— Даже если так, почему я должна тебе верить? Я никогда никому не рассказывала о родителях и детстве.
Тесс шумно вздохнула и отошла к окну, выходящему в парк. Оазис тишины и покоя в большом городе. Держа руки в карманах, Кейд последовал за ней, встав так, чтобы видеть ее лицо.
Он понятия не имел, что услышит. Но услышит точно.
Говоря больше для себя, чем для Кейда, Тесс начала свой рассказ:
— Кори был очень привлекательным мужчиной и очень обаятельным к тому же. А еще он был наркоманом, который крал, обманывал и мошенничал. А Опал была красива, богата и ветрена. Словом, они подходили друг другу. Разумеется, я получилась у них случайно. И была для обоих обузой, пока не стала достаточно взрослой, чтобы меня можно было оставлять одну.
— Сколько тебе было?
— Пять. Шесть. Они закрывали меня в комнате и уходили. Я никогда не знала, ни когда они вернутся домой, ни в каком состоянии придут... и я начала думать о том, как сбежать. Но у меня не было денег, и мне некуда было идти. Ни родственников, ни хороших знакомых — никого, как говорил Кори. Естественно, они никогда не рассказывали мне о Дэле и его деньгах.
— То есть до пяти лет они были тебе образцовыми родителями?
Тесс медленно моргнула и начала водить пальцем по стеклу. Вверх-вниз, вверх-вниз.
— Мы тогда жили в Мадриде. У меня была няня Изабель. Я обожала ее. Изабель была испанкой с характером и всегда защищала меня перед родителями. Следила, чтобы я была сыта и одета, гуляла со мной в парке, где я могла играть с другими детьми. Я звала ее Белла.
— Что с ней случилось?
— Через два дня после моего пятого дня рождения Кори, Опал и я сели на поезд Мадрид — Вена. Я никогда больше не видела Изабель. Я плакала и просила родителей дать мне ее номер телефона, но они так и не сделали этого... а через пару недель сообщили, что моя няня умерла.
— Это разбило тебе сердце.
Впервые Тесс взглянула на него. Она не плакала, но в ее зеленых глазах отражалась боль.
— После Изабель я больше не любила ни одной живой души. Любовь предает, оставляет тебя наедине с печалью и невыносимым одиночеством.
— Не всегда. Я тоже горевал, когда умерла мама. Но мне повезло, что мы любили друг друга.
— Это не мой случай, — произнесла Тесс с грустью.
— Ты никогда не называла родителей «мама» и «папа»?
— Они не отзывались, когда я обращалась к ним так.
Как и Дэл. Он не желал быть для Кейда отцом. Потребовались годы, чтобы Кейд принял и осознал этот простой факт.