— Это из-за шрамов?
Она закрыла глаза и отрицательно покачала головой.
— Нет, — сказала она, в ее голосе слышалось удивление.
— Из-за чего же ты так вздрогнула?
Келли смущенно отвела глаза и с трудом выдавила ответ:
— Я увидела твои мускулы.
Брока охватило необыкновенно приятное чувство — такого он уже давно не испытывал. Итак, ее эмоции не совсем угасли после смерти мужа. Это хорошо, это было частью его плана. Хоть он и не предполагал, что вызовет в ней влечение, но менять ситуацию ему не хотелось.
— Спасибо за комплимент, — тихо сказал он, чувствуя, как губы растягиваются в ухмылке.
Келли рискнула посмотреть ему прямо в глаза.
— Не сомневаюсь, что целая толпа женщин осыпала тебя подобными комплиментами.
— Это было давно.
— Отчего же?
Брок пожал плечами.
— Не знаю, как тебе это объяснить. Просто я стал другим. Понимаешь, той ночью пострадало не только мое тело.
— Ты, наверное, хочешь сказать, что после ранения ты изменился внутренне, — произнесла она задумчиво.
— Что-то вроде того.
Брок потянул носом и почувствовал запах подгорелых бифштексов.
— Похоже, бифштекс подгорел.
— Ох, нет. — Келли метнулась к духовке, из которой раздавалось громкое шипение, и вытащила бифштексы. — Вообще-то они выглядят не так уж плохо.
— Если они немного мягче подметки ботинка, то вполне годятся для меня. — Брок посмотрел на тостер. — А тебе не кажется, что хлеб тоже…
— Кажется, — перебила Келли, вынимая подгоревшие тосты. — Смотри, овощи закипели, скоро будут готовы. Ну вот, ужин почти готов.
Брок достал из шкафа тарелки и чашки, Келли зазвенела столовыми приборами. Положив еду на тарелки, они устроились на полу в большой комнате.
— Извини, у меня нет обеденного стола. Все время собираюсь купить.
Лампочка замигала и погасла. Брок почувствовал, как вздрогнула Келли. Прошло несколько секунд, и свет загорелся снова. Келли громко выдохнула.
— Из-за бури электричество наверняка отключат на несколько часов. Я привыкла к этому, но все же не хочется, чтобы это случилось.
— Ты боишься темноты? — Он отрезал кусочек бифштекса. Мясо было пережаренным, но все равно вкусным.
— Нет, — сказала она, делая глоток воды, — и да. Я не боюсь темноты. Мне просто не нравится, когда я не могу зажечь свет, если мне этого хочется.
Он кивнул:
— То есть это всего лишь вопрос удобства.
— Практически да. Но есть еще кое-что: когда ты не видишь, обостряются другие чувства. Это такой побочный эффект темноты.
— Поэтому ночью мерещатся всякие нереальные вещи.
— Ага, всякие привидения в шкафу и чудовища под кроватью.
— Но ты не боишься темноты?