Затем, обратившись ко второй коробке, она подняла крышку и зажмурилась: яркие, светящиеся игрушки, укрепленные на многоцветных нитях блестящей мишуры, подмигивали ей в ослепительном калейдоскопе.
Рождественская сказка!
Рассмеявшись, Бет извлекла одну из игрушек. Пластиковый Санта-Клаус с завораживающей улыбкой на лице согнулся над мотоциклом с ошеломленным оленем на заднем сиденье.
— Думаю, это понравится Тимми, — самонадеянно изрек Джеймс, присаживаясь на диван напротив.
Бет строго посмотрела на него.
— Ну, хорошо. — Защищаясь, он поднял руки. — Я просто не мог не купить это. — Он осмотрел обе коробки. — Обменяемся мнениями?
— Что вниз, а что наверх? — серьезно размышляла Бет. — Надо исходить из того, что понравится Тимми.
— Он любит яркие цвета, — уверенно заявил Джеймс и добавил: — Но мы всегда смогли бы договориться.
— Давай все подряд, без разбора…
— Предложение принято единогласно. — Джеймс поднялся с дивана и протянул Бет свою мускулистую руку.
Без особых колебаний Бет ухватилась за нее и встала. От тепла его руки ее заполнило ощущение счастья. Здравый смысл тут же подсказал, что главное — не терять головы.
— Если хочешь, украшай нижние ветки, — проинструктировал он, — а я займусь верхними.
— Хорошо, Джеймс, — кротко согласилась Бет, пряча улыбку и выбирая серебряную игрушку.
Даже сейчас он не смог обойтись без приказов. Развешивая игрушки, она наблюдала за его руками, украшающими елку мишурой.
Взглянув на подсвечники, Бет задумалась: может, они будут лучше смотреться на верхних ветках? А вот эти игрушки? Какая лучше — красная или зеленая?
— Ради Бога, Бет, мы не успеем, если ты будешь по пять минут разглядывать каждое украшение.
Бет подняла голову, уловив знакомые раздраженные нотки в низком голосе. Он просто не мог быть с ней любезным более двух минут и снова начал придираться. А она-то наивно полагала, что ей будет весело!
— Может быть, хватит учить? — вспыхнула Бет и сразу пожалела об этом, но было уже поздно. — Почему ты все время намеренно травишь и взвинчиваешь меня?
Началось! С ним она постоянно теряет чувство юмора, становится сверхчувствительной и обидчивой.
— Я-а-а? — невозмутимо растянул он, задумчиво глядя на ее возмущенное лицо.
— Прекрасно знаешь, что ты!
— Ничего не могу с собой поделать, — наконец уступил Джеймс.
— А ты попытайся, — едко возразила Бет.
Наверное, это было забавно: сначала сердить ее, а потом наблюдать, как она горячится из-за пустяка. Вероятно, он проделывал такие же штучки со своими сестрами, когда был мальчиком.
— Тебя очень легко задеть.