— По крайней мере у меня нет извращенного чувства юмора…
— Ты прекрасно выглядишь, когда сердишься.
— А ты нет, — съязвила она и, подняв игрушку, бросила в него. Джеймс ловко поймал ее и повесил на елку.
Она вовсе не его сестра и не собирается быть козлом отпущения, если он в плохом настроении. Выбрав следующий снаряд, Бет бросила его прямо ему в голову. Джеймс поймал его с тем же проворством, что и первый, и повесил на еловую ветку.
— Давай еще, — спокойно поддразнивал он.
Конечно, это совсем не похоже на нормальное украшение елки, но достаточно эффективно, вынуждена была признать Бет.
Когда Джеймс повесил последнюю игрушку, Бет достала из коробки пригоршню пурпурных и светло-вишневых нитей мишуры и бросила их на ветки.
— Производит впечатление, — заметил Джеймс.
— Еще бы, — с удовлетворением согласилась Бет, отступая на шаг, чтобы полюбоваться работой. — Теперь серебряную звезду на верхушку. — Бет подняла ее со столика и хотела вручить Джеймсу.
— Я не достану. — Он вежливо улыбнулся и заметил: — У тебя в голове иголки.
— Возьми стул из кухни.
— Нет, я боюсь высоты, — печально сказал он, протянув руку к ее голове.
— Должно быть, боязнь высоты очень мешала тебе в горах, — съязвила Бет, стараясь не обращать внимания на то, как его пальцы перебирали ее волосы. — Ладно, я сделаю сама.
— Хорошо, — согласился он. — Как твое плечо?
— Мое плечо? — Она нахмурилась, сбитая с толку внезапной сменой темы. — Намного лучше.
— Прекрасно. — Неожиданно его сильные руки обхватили ее за талию и подняли. На мгновение его лицо оказалось на одном уровне с ее лицом, а затем так же без усилий, как будто она была Тимми, он поднял ее выше, обхватив за бедра.
— Это не смешно, — пробормотала она.
В одной руке Бет держала серебряную звезду, другой сжимала его плечо, когда он двинулся к елке. Бет мысленно уговаривала себя быть спокойной. Но как это сделать, если его руки обнимали ее? Она чувствовала крепость его мышц, слышала его дыхание.
— Достанешь? — спросил Джеймс, запрокинув голову.
Впервые Бет имела преимущество в росте, и ей было интересно посмотреть на него свысока. Твердые контуры его лица смягчились. Казалось, он и выглядел моложе. Было что-то трогательное в едва различимых морщинках по сторонам темно-голубых глаз и вокруг рта. Неужели Джеймс Феннер уязвим? Да нет, наверняка это обман зрения, игра света и тени.
— Да, достану, — огрызнулась она.
— Наступает пора жить в мире и любить все человечество, — бодро проговорил Джеймс.
Бет проигнорировала его слова, стараясь поскорее прикрепить звезду к макушке.