Ты идёшь, ты проходишь мимо его творения, смотришь на вылепленное им лицо, может быть, грозное, а может быть, печальное, и продолжаешь свои путь. Но ты уже не тот, что был. Чуть-чуть, но всё же другой — другой, потому что ненадолго, но поглядел в другую сторону, ненадолго, но всё-таки поглядел.
Ваятель ощущает невыразимое, пальцы его мнут и мнут глину. Лицо из глины он поместил на твоём пути. И если ты следуешь этим путём, то и ты почувствовал то, что чувствовал он.
Не важно, что тысяча лет отделяет движения его рук от твоего пути.
Налетела песчаная буря, обрушила на нас обломки хижин дальнего оазиса, туча птиц укрыла наш лагерь. В каждом из шатров поселились птицы, они жили с нами и, не пугаясь, охотно садились на плечо, но им не хватало пищи, и, что ни день, они гибли сотнями, мгновенно превращаясь в подобие древесной коры. Они заражали воздух, и я приказал подбирать их. Их складывали в огромные корзины и ссыпали крошащийся прах в море.
К полудню солнце побелело от зноя, мы изнемогали от жажды и тогда впервые увидали мираж. Геометрически чёткий город необыкновенно явственно отражался в спокойной воде. Один из нас, обезумев, пронзительно вскрикнул и пустился бежать к городу. Я понял: вскрик его, словно вскрик взлетающей дикой утки, перебудоражит всех остальных. Ещё секунда, и все ринутся бежать вслед за одержимым, толкаясь и задыхаясь, — к миражу, к гибели. Меткий выстрел сбил его с ног. Он был теперь мертвецом и только. Все образумились.
Один из моих солдат плакал.
— Что с тобой? — спросил я его.
Я думал, он оплакивает убитого.
Но он увидел на песке сухую, мёртвую птицу и оплакивал небо, помертвевшее без своих птиц.
— Когда небо лишается крыльев, оно грозит и человеческой плоти, — сказал он.
Мы вытянули работника из нутра колодца, и он потерял сознание, едва успев дать нам понять, что колодец сух. В здешних местах есть подземные пресные воды. И на протяжении нескольких лет они текли к северным колодцам. Текли и позволяли животворящей крови течь по жилам. Сухой колодец пригвоздил нас к земле, словно булавка бабочку.
Всем невольно подумалось об огромных корзинах, полных сухой шелухи.
На следующий вечер мы добрались до колодца Эль Бар.
С наступлением ночи я собрал проводников.
— Вы обманули нас. Эль Бар сух. Как мне поступить с вами?
Чудесные звёзды украшали эту горькую и великолепную ночь. Вместо воды у нас были алмазы.
— Как мне поступить с вами? — повторил я проводникам.
Но что за польза от человеческой справедливости? Мы все должны были превратиться в сухую колючку.