Старший агент его, Леви, пришел однажды весь в слезах просить у него отпуска на несколько дней, чтобы похоронить своего второго сына, десятилетнего ребенка.
— Отчего же он умер? — спросил с участием Самуил.
— Он утонул самым ужасным образом. О! Гои, будьте вы прокляты! — простонал Леви, воздев руки к небу.
— Какое имеют отношение гои к смерти вашего сына?
— Один из них мог его спасти и не сделал этого только потому, что ребенок был еврей. Да поразят, да уничтожит Иегова этого бесчувственного зверя, князя Орохая.
Банкир слушал его с удивлением.
— Сядьте, Леви,— сказал он,— и расскажите толком все, что случилось.
— Вчера мальчик пошел со старой Ноэми к одной нашей родственнице, которая живет по ту сторону реки близ острова Маргарит,— начал Леви, утирая слезы.— Около семи часов вечера Ноэми с ребенком возвращалась в лодке. Подойдя к берегу, они увидели несколько дам и двух офицеров, ожидавших лодку, чтобы переехать реку. Один из них был князь Орохай, а другой старый полковник, нам не знакомый. Когда лодка почти причалила, Борух, ребенок живой, хотел выскочить на пристань, но промахнулся и упал в воду. При виде тонувшего ребенка князь стал проворно раздеваться, а Ноэми не перестававшая кричать, несколько ободрилась, как вдруг князь, прислушавшись к ее воплям, сказал:
— А ведь это, кажется, еврейка!
— Ха! Ха! Ха! Конечно! И я удивляюсь, что вы из-за этого решились на холодную ванну, — заметил полковник.
Князь побледнел, с ненавистью взглянул на наших, а потом застегнул мундир и ушел. Несколько позже лодочник вытащил ребенка, но он уже был мертв.
Утешив, как мог, несчастного отца, Самуил отпустил его. Все в нем кипело и возмущалось.
— Негодяй! — шептал он стиснув зубы.— Ты позволяешь утонуть человеку потому только, что он принадлежит народу, который ты преследуешь слепой ненавистью. Но подожди! Немезида близится к тебе, может быть.
Вечером того же дня он сказал раздевавшему его камердинеру:
— Тебе известно, Стефан, какое расположение чувствовал я в былое время к княгине Орохай? Я и теперь питаю большое участие ко всему, что ее касается, и желал бы знать, когда она родит и каково будет состояние ее здоровья. Ты, кажется, имеешь отношение к дому княгини. Я щедро награжу тебя, если ты будешь сообщать мне о том, что там делается, и известишь о родах.
— Нет ничего легче: Марта, старшая камеристка княгини, моя невеста, и можете быть уверены, господин барон, в моей готовности вам услужить,— ответил радостно слуга и на его бритом лице расцвело жадное выражение.