- Да там
такая неразбериха,
что черт ногу
сломит! - в сердцах
восклицает
секретарь. - На
побережье
сплошной погром,
портовые сооружения
сильно пострадали,
мелких судов
затонуло - не
счесть. Есть
и человеческие
жертвы. Шторм
был ужаснейший!
Вековые деревья
с корнем выворачивало,
пляжи частью
размыло, частью
завалило всяким
мусором. Вместо
бульваров -
бурелом. Около
Анапы поезд
под откос свалился
прямо в море!
- Вы
меня не пугайте,
а толком доложите,
что там у нас
по документам
выходит! - секретаря
надо настроить
на деловой
ритм, а не то
он сам себя так
напугает, что
толковых ответов
от него не дождешься.
Но секретарь
внезапно и сам
успокаивается,
продолжая
дальше уже
ровным тоном:
- Состав
погибшего груза
уточняется.
Что до страховых
документов,
то они в порядке.
Но вы же понимаете,
шторм - это ведь
форс-мажор, и
я предвижу тут
большую судебную
волокиту по
поводу того,
на кого, в конечном
счете, падут
убытки.
Да, вот
еще подарочек
на Новый год!
Теперь нас
завалят претензиями,
и, зная наши
советские
порядки, волокиты
нам предстоит
не на один месяц...
* * *
Между
тем Троцкий,
измотанный
не отпускавшей
его лихорадкой,
и мучительными
раздумьями
по поводу принятого
им решения,
почти не принимал
участия в борьбе,
развернувшейся
вокруг его
обращения от
тринадцатого
декабря. Он
провел лишь
несколько
встреч со своими
виднейшими
сторонниками,
да несколько
раз у него на
квартире собирались
члены Политбюро.
Пятого
января был
опубликован
официальный
бюллетень о
здоровье
Л.Д.Троцкого,
где отмечалось,
что врачи
категорически
возражают
против его
занятий делами
и рекомендуют
продолжительный
отдых на юге.
Лев Давидович
отнесся к этому
факту иронически:
"Как
же, как же! Теперь
им надо демонстрировать
трогательную
заботу о моем
здоровье. Да
еще и предотвратить
распространение
слухов, что
Троцкого за
его оппозиционность
задвинули так
далеко, что он
не появляется
ни на каких
официальных
мероприятиях"
- думал он, читая
номер "Правды"
с этим бюллетенем.
- "Да еще на юг
меня отправить,
чтобы не путался
под ногами, и
не мешал добивать
поверженного
противника
на губернской
партконференции
в Москве и на
XIII партконференции.
Ну, уж нет, этого
удовольствия
я им не доставлю!".
Седьмого
января, после
очередной
встречи с членами
Политбюро,
когда все уже
прощались,
привычно-заученно
желая Троцкому
выздоровления
и скорейшего
отбытия на
отдых, он негромко
обратился к
Сталину:
- Иосиф,
останься на
пять минут.
Есть небольшой
разговор.
Сталин
удивленно
вскинул брови,
- ранее Лев Давидович
не был склонен
вести с ним
разговоры
наедине - но,
последовав
просьбе больного,
задержался
в его комнате.