— Ты большой молодец! — Она протянула руку, чтобы погладить Ника по щеке.
Он резко перехватил ее пальцы и поднес их к губам. Его дыхание было совсем близко, а порыв стал передаваться ей. До этой минуты она не считала его героем своего романа. Но сейчас! Словно кто-то толкнул ее в объятия юноши, так безответно преданного ей. В Лизе проснулись странные, не испытанные до сих пор чувства: трогательно-нежные, побуждающие беречь и охранять этого мальчика, и одновременно похотливые, щекочущие кровь, подстрекающие наброситься на него, заставляя себя любить.
Она обвила руками шею юноши и сама потянулась к его губам. Лизнув горячим языком чуть приоткрытый рот, прошептала:
— Хочешь меня?
Никита сжал ее в объятиях так сильно, что у нее перехватило дыхание.
— Я тебя очень, очень люблю, — прошептал он и осторожно, словно боясь сглазить свое счастье, расстегнул молнию на ее платье. — В жизни ты гораздо красивее, — увидев ее обнаженную наяву, прохрипел он от волнения. Слова потонули в громком стоне требовательной, зрелой женщины.
— Я знал, что эта… стерва тебя сдаст, — задыхаясь от злобы, кричал Павел. — Жаль, что вы не составили мне компанию, стоило взять ее на этот кинопросмотр с собой!
— Успокойся, я не очень-то верю, что это подлинная запись, а не монтаж, — спокойно возразил Геннадий другу.
— Ты можешь не верить, но я собственными глазами лицезрел твою черноволосую фею во всей ее нагой красе. И тебя… рядом с ней, и не только рядом…
— И я тоже в таком ви-и-де? — не верил Геннадий.
— Да, дорогой Крокодил Гена, вид у тебя в том кино, прямо скажем, боевой. Поэтому, если вместо «Героя дня без галстука» запустить для жаждущих клубнички телезрителей эту кассету под названием «Герой дня без штанов», то взамен губернаторского кресла Аполлону, — он смерил Геннадия с ног до головы презрительным взглядом, — достанется фиговый лист и…
— Где и кто мог нас застукать?
Подлинность кассеты, которую продемонстрировали Павлу на той самой встрече представители движения «Совесть», когда Лиза уговорила Геннадия пригласить ее в загородный дом, вызывала у него сомнение.
— А ты не веришь, что это дело ее рук, а когда и где ей удалось обвести тебя вокруг пальца, не важно!
— Странно, ведь запись, как ты говоришь, по меньшей мере полуторагодовалой давности?
— Да уж, — начиная успокаиваться, как все вспыльчивые люди, пробурчал Павел. — На твоей красотке это заметно слабо, но на тебе! — Он выразительно взглянул на глубокие складки вокруг губ и чуть изменившие окраску виски приятеля.
— Хочешь убедить меня в том, что она познакомилась со мной с дальним прицелом? — Геннадий нахмурился, продолжая размышлять вслух: — Чтобы в удобное для себя время шантажировать вот такой примитивной порнухой?