— Вы на стороне мятежников? Какое у вас сложилось мнение о последних событиях в стране?
— Мы не уполномочены правительствами наших стран отвечать на подобные вопросы, — сказал Ник спокойно.
— Вы американка? — лысый в упор посмотрел на Конни, и она вцепилась в руку Ника.
— Спокойно, дорогая, ничего страшного не случилось, — Ник полез во внутренний карман пиджака, солдаты вскинули винтовки.
Ник поправил лацканы пиджака и извлек на свет футляр для визитных карточек.
— Я сотрудник британского посольства, подданный Ее Величества, — он передал лысому золотой футляр.
— А женщина?
— Она со мной.
— Пожалуй, мы допросим ее отдельно от вас. Не исключено, она скажет нечто другое, чем то, что утверждаете вы.
Конни продолжала смертельной хваткой удерживать руку Ника. Она восхищалась им и не узнавала его. Рядом с нею стоял не терявший самообладания, сосредоточенный мужчина, просчитывающий каждый свой последующий шаг.
— Мне жаль, но это создало бы для нас некоторые неудобства, — сказал Ник.
— Ваши удобства-неудобства — не наша забота, — лысый открыл футляр, высыпал визитные карточки в грязь и наступил на них своим ковбойским ботинком, втаптывая.
Он улыбнулся Конни, обнажив коричневые от злоупотребления местной разновидности чая зубы.
— Вы одобряете действия правительства, мисс…?
Ник говорил ей, что из-за одного только имени ее тут же схватят. А что он может сделать, чтобы ей помочь? Что они с ним сделают, если он попытается оказать сопротивление?
— На вопросы не отвечай! — наставил ее Ник. — Ты иностранка. В этот район мы заехали по ошибке, разыскивая бар. Больше ни о чем говорить им не надо.
Больше Ник не успел ничего сказать, потому что один из солдат прикладом винтовки нанес ему в спину жуткий удар, а другой поволок его прочь от джипа. Ник пытался высвободиться. Ему заломили руку за спину. Конни выкрикнула его имя.
Сквозь стиснутые зубы Ник успел сказать ей:
— Не делай никаких комментариев по поводу правительства!
Конни было уже все равно, что говорить. Она хотела быть рядом с Ником. Но десять футов разделяли их и восемь винтовок. Бороться было бессмысленно, не бороться — немыслимо.
Перед ее глазами возникло видение из прошлого, четкое и ясное, как блеск штыка на солнце. Она вспомнила, как упирался ее отец, когда они вот так же уводили его прочь. До сих пор она помнила, что на нем были черные поношенные ботинки. Это видение привело ее в ярость. Тогда она была абсолютно беспомощна. Но сейчас она не хочет безропотно подчиняться обстоятельствам.
— Ваше имя? — задал первый вопрос, допрашивая, лысый.