— Помни, что я тебе говорил. Чтобы ни случилось, я люблю тебя.
— Пообещай мне, что мы никогда не расстанемся!
Он постарался избежать ее взгляда. Он целовал ее шею и чувствовал ее колени своими.
— Ты скоро увидишь своего отца.
— Я хочу тебя.
— Мы не всегда получаем то, что хотим, — сказал он и захлопнул рот, осознав, как резко прозвучали его слова, и почувствовав, как напряглось ее только что податливое тело. — Если бы я мог дать тебе все, что ты хочешь, поверь, я сделал бы это, хотя и не знаю, как.
Она отстранилась от него, вырвалась из его объятий, удивленная его словами, но еще больше тоном, каким они были сказаны. И это в тот момент, когда он так крепко прижимал ее к себе, когда его теплое и влажное дыхание ласкало ее кожу и она тонула в его объятиях, как в синем море, забыв обо всем на свете, кроме них двоих!
— Я люблю отца и спасу его! — сказала Конни.
— И я тебе помогу.
— Но это не значит, что тебя я люблю меньше!
Если не больше, испуганно подумала Конни. За что она его любит? Она любит в нем мужчину, который спасет ее отца. Она любит в нем все. Она любит его решительность и его самоотверженное мужество. Да, она любит в нем все. Вот он стоит перед ней посреди номера отеля, рубашка расстегнута, волосы растрепаны, одна прядь нахально свесилась на лоб, и все же он выглядит таким же неотразимым, как Кэри Грант, и таким же невозмутимым, как Рональд Колмэн.
Он умеет скрыть свою душевную боль, но только не от нее. Отец уже почти на свободе, а Ник почему-то хочет от нее отделаться.
— Ты на самом деле хочешь, чтобы я уехала с отцом в Америку и никогда больше не возвратилась сюда?
— Это было бы лучше для всех нас.
Она сказала ему короткое британское ругательство, которое было призвано объяснить ему, что ему следует сделать с этим своим словечком «лучше».
— Я долго думала и знаю теперь наверняка, что мы сможем с тобой быть вместе! Я смогу вернуться к тебе, как только обустрою отца в Америке. Да и тебя ведь могут перевести в какое-нибудь другое место.
— Сомневаюсь, что в ближайшем будущем я смогу отсюда выбраться. В министерстве иностранных дел мне дали ясно понять, что они обо мне думают.
— Они не знают твоих возможностей!
«Вот именно», — подумал Ник. Он поднял руку, чтобы привести в порядок волосы, и сморщился от боли в плече.
— Давай не будем сейчас об этом!
— Нет, будем! Если мятежники уже в городе, если правительство вот-вот падет, события наверняка будут развиваться стремительно.
— Сегодня мы с тобой достаточно уже поволновались, и, насколько я понимаю, эта ночь с тобой будет для нас тоже длинной.