Появились разодетые кто во что мятежники. Преобладали, впрочем, цвета хаки и пятнисто-зеленый. Вороненая сталь их винтовок блестела на солнце. Между двумя из них в мятой белой рубашке на поляну вышел, спотыкаясь, высокий седой человек.
Сердце Конни готово было выпрыгнуть из груди. Она закрыла рот руками, чтобы не закричать. Ник сжал ее руку.
— Делай все, как я тебе говорил. Обещай мне!
Она кивнула, не отрывая взгляда от высокого седого человека.
Доктор Хэннесси увидел их. Он остановился и согнулся, будто от боли. Конни почувствовала эту боль в себе. Потом он выпрямился, расправил плечи и медленно, с достоинством, направился к ним, как башня, возвышаясь над солдатами по обе стороны от него. Сзади него шел лысый полковник.
Сначала Конни показалось, что отец сильно постарел, но чем ближе он подходил, тем моложе казался, пока не приблизился настолько, чтобы с улыбкой кивнуть ей. Она увидела того, кого никогда не забывала.
Ее страхи испарились, как не бывали. Как могла она думать, что он превратился уже в развалину, когда только сильный человек может выдержать десять лет заключения и не сломаться!
— Папа, — прошептала она.
С расстояния десяти футов Билл Хэннесси услышал ее.
— Здравствуй, дочь!
Солдаты прикрикнули на него, но он не обратил на них внимания. Они стояли в десяти футах от Ника и Конни.
— Все готово? — спросил полковник.
— Да, — ответил Ник.
— Вот вам ваш пленник, а мы забираем нашего.
Конни нигде не видела других пленников, но ей было не до того. Ник кивнул полковнику и прошел вперед в направлении Билла Хэннесси. Всю жизнь он соблюдал формальности, поэтому и здесь не удержался, чтобы их не соблюсти.
— Добрый день, сэр! Николас Этуэлл. Не могу не выразить мою радость по поводу вашего освобождения и моей встречи с вами, — сказал он и протянул руку.
Хэннесси улыбнулся и пожал ее.
— Я тоже рад. Зовите меня Билл.
Они окинули друг друга оценивающими взглядами.
— Вы и есть тот человек, кого я должен за все благодарить?
Конни не могла это больше вынести. Она кинулась к отцу и обхватила его руками. Он прижал ее голову к своей груди.
— Ну, наконец-то!
Конни удалось справиться с собой. Она схватила Ника за руку.
— Вот кого мы должны за все благодарить, отец! Он нам с тобой помог встретиться!
— Ваша дочь — настоящий герой. Она так самоотверженно сражалась за ваше освобождение!
От взгляда Билла Хэннесси не ускользнуло то, как Ник дотронулся до его дочери. По меньшей мере, это был жест очень хорошего знакомого и друга, имеющего права на подобный жест.
Его понимающий взгляд не должен был удивить Конни. Долгие годы она помнила его доброту, но эти годы притупили ее воспоминания о его остром интеллекте. Он всегда читал ее мысли и знал, когда она хочет убежать из дома или же когда она решила поотлынивать от домашней работы… Сейчас он рассматривал свою дочь и Ника Этуэлла ясным и оценивающим взглядом.