— Есть еще одно маленькое препятствие, — сказала она. — Я согласна, что нам нужно некоторое время побыть вместе. Но я еще не вполне готова для романа. — Линда опять покраснела. — Действительно, когда умер мой муж, для меня перестали существовать другие мужчины. Мне нужно немного времени. — Она глубоко вздохнула. — Я проведу эти выходные в Сан-Франциско с вами, но у меня дома.
Он поднял руку к подбородку и задумчиво смотрел в окно несколько секунд. Линда задержала дыхание, ожидая его ответа.
Наконец он вздохнул и повернулся к ней.
— Хорошо, — кратко произнес Оскар. — Но имейте в виду, я не даю обещания, что не попытаюсь поцеловать вас.
Она засмеялась с явным облегчением, потому что выиграла в главном.
— Я не запрещаю вам делать попытки, — ответила Линда. Затем отступила от него на шаг, чтобы избежать его распростертых объятий. — Теперь наступило время для занятий с вашей дочкой, и я не хочу опоздать.
Оскар кивнул.
— Я должен буду оставить вас через час. А утром в пятницу позвоню, чтобы согласовать наши планы.
Пока Линда шла в комнату Энн, ее сердце начало понемногу успокаиваться. Она не сомневалась, что сделала правильно, согласившись провести с Оскаром выходные. Она могла чувствовать себя в безопасности только в своей собственной квартире, а не в его доме, где так много вещей напоминают ему о его умершей жене.
Одна с Оскаром! Линда едва могла поверить этому.
Энн ожидала ее, и, увидев ее маленькую фигурку в кресле-каталке, Линда почувствовала прилив нежности к девочке. И эта любовь, усиленная чувством к Оскару, еще более утвердила ее в мысли, что девочка должна ходить и жить нормальной жизнью.
Однако за все надо платить, Линда должна отбросить в сторону эмоции ради успеха в лечении своей пациентки. Если она не заставит девочку преодолеть болевой барьер, то Энн никогда не встанет на ноги.
— Итак, — сказала она бодро. — Начнем?
Девочка смотрела настороженно.
— Мне будет больно?
Линда стала рядом с креслом.
— Да, — сказала она мягко, — будет немного больно. Но ты же храбрая, и скоро наступит день, когда ты сможешь играть и бегать, как другие дети.
— Но я не хочу, чтобы было больно, — закапризничала девочка, отпрянув от нее.
— Я знаю, дорогая. Знаю. — Линда подумала с минуту. — Помнишь, однажды я тебе рассказывала, что тоже побывала в аварии.
Энн кивнула.
— И тоже была в кресле-каталке и не могла ходить долгое время. Я по-прежнему оставалась бы в таком положении, если бы такой же врач, как я сейчас, не помог мне встать на ноги.
— Это было больно?
Линда кивнула.
— Очень больно?
— Иногда — да. Но ты знаешь, Энн, есть одна забавная вещь: когда ты лечишься — тебе трудно, но когда потом выздоравливаешь, то полностью забываешь о неприятных ощущениях, возникавших при лечении. Теперь ты попытаешься начать ходить. Обещаю, что мы все прекратим, если ты больше не сможешь терпеть. А когда тебе будет очень больно, ты попробуй представить себя бегающей и играющей.