– Ты уверен, что он тебя не узнал?
– А как бы он меня узнал?
– А по башке он кому дал в гостинице?
– Павел Игоревич, у вас точно что-то с головой. Он не мне по башке дал, а Кошкину.
– Прости, голова садовая. Можешь за ним проследить?
– А что я делаю?.. Он на крыльцо вышел, постоял и отправился в обход. Я за ним топаю, пока еще вижу.
– Господи, куда в обход?
– А я вам что, экскурсовод? Беседка здесь, он как раз ее обходит.
– Все, следи.
Голова трещала, как сарай, который ломали чугунной бабой. С какого бока в этой грязной истории семейство Эмерсонов? Еще один звонок.
– Павел Игоревич, это Кошкин. Не знаю, достойна ли информация наших исканий… В общем, дело было так. Сенатор порядком нагрузился. Отряд не заметил потери бойца, как говорится, – сами хороши. Я чуть не прохлопал, как он уходит с лужайки. В принципе, мужик неплохо держался. Охранник качнулся было за ним, так он ему чуть в морду не двинул. Стал орать, мол, сколько можно за ним таскаться в его же доме, когда же его оставят в покое, и тому подобное. Тот и сконфузился. Сенатор дотрюхал до дома, а в холле – там как раз никого не было – к нему эта баба подошла и стала что-то говорить… ну, как ее… Мы их на причале видели. За ней слуга чемоданы тащил. Она еще вас танцевала…
– Сьюзан?!
– Я так удивился, Павел Игоревич, – бубнил Кошкин. – Ведь эта баба в стельку была. Ушла спать – все видели. А тут откуда-то выплывает – и не сказать, что пьяная. Стала ему мозги проветривать – они вместе по лестнице в бельэтаж поднялись…
Туманов чуть не взвыл. Попались на удочку!
– За ними, живо! – взревел Туманов. – И знай, Василий, что тот слуга с чемоданами – это Вердис!
– Да идите вы, – ахнул Кошкин. – Ох, е-мое! – У Кошкина что-то происходило. – Порядок, Павел Игоревич, это я за колонну метнулся. Тип, про которого вы говорите, только что мимо меня прошел. А ведь он за ними идет, в натуре.
Попался сенатор в мышеловку, осознал Туманов. Вот оно – то самое…
– Послушай, Вася, не клади трубку. Докладывай, где находишься и что происходит.
– Я уже в бельэтаже, Павел Игоревич. О черт, озирается, сволочь. Все в порядке, я вижу, куда он пошел. Не знаю, как сенатор с бабой, а Вердис точно в этой комнате… Павел Игоревич, это чья-то спальня… Опаньки – дверь на защелку закрыли.
– Стой там. Ничего не делай.
Мысли роем вертелись в голове. Вердис уже не уйдет. Мчаться его убивать? А Сьюзан и сенатора – туда же, за компанию? Он просто тупо сядет – на всю оставшуюся жизнь. Масса времени уйдет, чтобы убедить самый американский суд в мире, что Вердис злодей. Пустить клич в массы?