И задергался в панике. За деревьями перекликались люди! Он почувствовал страх и недоумение – как так? Ведь так спешил, шел с «опережением графика». В фильмах ужасов так бывает – бежит героиня сломя голову, по лесу, за ней неторопливо топает маньяк – практически не переходит на бег и, что характерно, всегда догоняет… Все значительно проще, догадался он. Парни не такие уж тупые. Обнаружили просеку, которую ты прорубил, и не спеша, покуривая, тянутся по ней друг за дружкой. Ждут, пока ты окончательно устанешь.
Туманов завыл от отчаяния. Глупейшая ситуация. «Не так уж плохо, – напомнил проснувшийся внутренний голос, – было бы значительно хуже, если бы на тебя спустили собаку».
Это точно. Уйти от злых собак шансов бы не было. Он бросился дальше, решив бежать, пока сможет, а когда уже не сможет, занять позицию и умереть с музыкой. «А где же твое везенье?» – зевнул внутренний голос. «Дома осталось везенье! – чуть не заорал он. – Под мышкой у Дины Александровны!»
Туманов снова рубил окаянную тропическую флору, бежал, падал, бросался грудью на амбразуру. Пробился через плотный кустарник и застыл на краю заболоченной низины. Бывают ли болота в джунглях? Никогда не задумывался. Или это что-то другое? Под ногами зачавкало, Павел попятился. Джунгли в этой части острова были какие-то клочковатые, с прорехами. Он мог бы пройти, намочив ноги, но не успеет, завязнет в этой жиже, и пиши пропало. А могут взять живым, доставить пред светлые очи Бруно Крэйга. Короткая светская беседа, а потом вся эта братия будет визжать от восторга, когда от него станут отрезать по кусочку.
Туманов никогда не возражал против нестандартных решений. Сделал несколько шагов, закрепляя в голове светлую мысль, бросился обратно по своим же следам. Как долго сможет он тут пробежать? Если до погони метров полтораста, то можно метров семьдесят… Он считал шаги, а потом метнулся в сторону от тропы, начал валяться в мокром папоротнике, обрастая зеленью, грязью, как снежный ком. Разглядел рваную канаву под деревом, скатился в нее, начал зарываться носом в прелую жижу…
Расчет был точен. Едва он кончил возиться, зашуршал высокий подлесок, захрустели ветки. Охотники брели гуськом, приглушенно переговаривались. Они действительно никуда не спешили. Гоготнул кто-то прямо над головой, перепрыгнул канаву. Раздался свист рассекающего воздух лезвия. Отломилась ветка. Просто так рубили, развлекались. Кто-то провалился в канаву, выругался на местном диалекте. «Надо бы запомнить», – подумал Туманов. Он думал о светлом и радостном – о Дине Александровне, заходящей в кружевной сорочке в спальню (нет, лучше без сорочки, отмотать назад…). Представлял, как Алиса гоняется с веником за Антошкой, который подложил на ее любимый стул раскисший соленый помидор… Два года назад это было, тогда еще не вступили дети в период полового созревания, а теперь у них другие ценности – скоро Динке придется на ночь заколачивать гвоздями спальню Алисы, а утром все это отрывать, чтобы выпустить несчастного ребенка на волю…