Ко мне тянутся скрюченные пальцы с длинными черными ногтями. Кобяков падает. Одновременно с этим затихает старуха – в нее вцепились и рвут на части. Кровь брызжет на пол, на газовую плиту, на открытую крышку подпола.
– По-омо-огите!! – в отчаянии вскрикивает Кобяков – и захлебывается, колотя каблуками в стену.
На меня бросаются двое. Я уже практически ничего не соображаю – голова отказывается мыслить, слишком невероятно и жутко все происходящее. Наверное, если бы я попытался пробиться к двери, меня ожидал бы тот же конец, что и старуху с участковым. Но тело срабатывает на автомате, отыскивая кратчайший путь к спасению – через окно, благо Терентиха живет на первом этаже.
Табуреткой выбиваю раму, сигаю в проем, проламываюсь через кусты и, только ощутив под ногами асфальт, понимаю, что спасся…
Бегу по Советской. Сердце барабаном стучит в ушах. Только что на моих глазах какие-то люди, скорее всего, беглые уголовники, убили милиционера. Убили зверски, как убивают дикие звери.
Я ничего не понимаю. Мне страшно. Кровь на стенах квартиры Терентихи, труп старухи, через который я перешагнул, а главное – оторванная голова Кобякова и алые струи, бьющие из обрубка шеи – все это никак не вяжется с весенним умиротворенным днем, с умытой улицей, с флагами, с по-прежнему доносящимися с площади радостными криками демонстрантов.
Врываюсь в дежурку, судорожно цепляюсь руками за край разделительного барьера.
– Э, ты чего? – удивленно смотрит на меня капитан Пархоменко. – Сержант?!
– Кобяков убит… – задыхаясь от быстрого бега, хриплю я. – Старуха тоже. Там такое… Т-рищ капитан… Их много!!
– Кого – «их»? – Побледнев, Пархменко торопливо проверяет наличие пистолета в кобуре и выходит из дежурки. – Да говори толком!
– Из подпола полезли! Уголовники, беглые… Много… – Я все никак не могу нормально вдохнуть, меня колотит. – Руки… Голову… оторвали!
– Пьяный, что ли?! – рявкает капитан и подскакивает ко мне. – А ну дыхни!
– Да трезвый я! Трезвый!
– Тогда чего плетешь тут, как…
Договорить он не успевает – неожиданно в дежурке гаснет свет. Гаснет он и в коридоре. И лампочки на пульте связи темнеют.
– Эт-то что за хрень? – неизвестно у кого спрашивает Пархоменко, перегнувшись через барьер, снимает трубку телефона и прикладывает ее к уху.
– Странно. Молчит.
Он пытается связаться с кем-то по рации, но в эфире только треск помех.
– Та-ак, – зловеще тянет капитан, сузив глаза. – Значит, сержант! Слушай мой приказ: вот тебе ключи от оружейки, она на втором этаже, найдешь, не маленький. Твоя задача – вооружиться и держать оборону до последнего. Понял? Не ссы, если это беглые уголовники – хотя откуда им тут взяться? – оружия у них наверняка нет, и ты легко отобьешься. Я – на разведку и за подмогой. Все понял?