— Нет, — промычала она. — Уходи!
— Милочка, мне и раньше приходилось это видеть. Я не упаду в обморок.
— Пожалуйста…
Калеб не шелохнулся. Элизабет, не открывая глаз, попыталась оттолкнуть его.
— Побереги свои силы, Лиззи, — сказал Калеб, беря ее за руку.
Он снова отвел назад се волосы, скрутил их жгутом и засунул за воротник.
— Я тебя ненавижу, — прохныкала она.
— Знаю, — сказал он примирительно. — Но сейчас меня волнует не это.
Элизабет совсем повисла на его руках, пока ее рвало. Затем Калеб осторожно помог ей встать, вытер лицо полотенцем, смоченным холодной водой, дал воды прополоскать рот и отвел обратно в спальню.
— Кто твой врач? — спросил Калеб, вновь положив мешочек со льдом ей на лоб.
Элизабет слабо шевельнула рукой, прикрывавшей ее лицо, и прищурила один глаз. Или попыталась прищурить.
— Мой врач?.. — простонала она.
— Я знаю, теперь поздно звать врача, но… лучше поздно, чем никогда. — Калеб выдвинул ящик ночного столика и достал ручку и блокнот. — Назови имя и номер телефона.
— Мойра О'Нил, — сказала Элизабет и назвала номер телефона в Бруклине.
— Хорошо, лежи смирно. Я позвоню ей. — И быстро вышел из комнаты.
Дозвонившись доктору, Калеб оставил сообщение на автоответчике, и через десять минут доктор О'Нил перезвонила ему. Калеб объяснил, что Элизабет в отпуске и забыла взять с собой лекарства. А сейчас у нее страшный приступ мигрени. Доктор сказала, какие лекарства требуются, и дала несколько советов, как ей помочь.
Калеб вернулся в комнату и подошел к кровати.
Элизабет лежала неподвижно, прикрыв рукой глаза. С бьющимся сердцем Калеб взял с ночного столика наручники. Услышав их позвякивание, Элизабет обернулась, Калеб спрятал наручники за спину.
Она пробормотала:
— Калеб…
Он склонился над ней и провел пальцами по влажному лбу.
— Я сейчас уеду, — спокойно сказал он. — До аптеки минут двадцать езды. Я постараюсь вернуться как можно скорее.
Калеб бережно взял Элизабет за запястье и подтянул ее руку к спинке кровати. Элизабет посмотрела ему прямо в глаза. Взгляд ее был полон боли и страдания.
Она не видела наручников с того утра, когда он предоставил ей выбор между мирным существованием и войной.
Невероятно, но у него дрожали руки, когда он застегивал наручники. Он закрыл глаза и постарался отделаться от тяжести, которая легла ему на сердце. Его пальцы на мгновение задержались там, где на тонком запястье лихорадочно бился пульс.
Не глядя на Элизабет, он прицепил другое кольцо наручников к спинке кровати.
— Я скоро вернусь, Лиззи.
Она ничего не ответила, и он добавил:
— Ну, так нужно.