— Так почему же он не получил своего?
— Ну, видишь ли, он и сам придерживается круговорота природы. Все вертится вокруг лунного календаря. Как сказал Лу, идеальное время, чтобы раскрыть — тьфу! — бутон моей невинности, превратить его в букет женственности тра-та-та и тра-та-та, — это следующее полнолуние. «Полнолуние есть самое благоприятное время для всякого рода изменений и превращений».
— Твое счастье, что я выкрал тебя раньше, чем Лу раскрыл этот твой бутон, — сказал Калеб. — Так ты собиралась позволить ему…
— Нет! Боже мой, Калеб, что ты такое говорить? Я собиралась уйти оттуда до полнолуния, а потом снова вернуться.
— Чертовски умно, — сказал он, и в его голосе послышался сарказм.
— Это единственное, что я смогла придумать.
— Ты отдала им все свои деньги? — спросил он.
— Ага. Закрыла счет в банке. — Элизабет засунула руки в карманы своей «кенгуру» и печально улыбнулась. — Целых триста шестьдесят долларов и девятнадцать центов.
На какую-то долю секунды Калеб решил, что она шутит, но потом резко отвернулся. Как бы почувствовав, что смутила его, Элизабет тихо сказала:
— Это был неудачный год в смысле работы.
— Расскажи, почему ты вступила в «Авалон»?
Элизабет повернулась к Калебу, их лица почти соприкасались. Глаза у нее были не просто карие, в середине радужки было янтарное кольцо, которое сейчас расширилось, пока он смотрел на нее как зачарованный.
— Ты готов меня выслушать? — спросила Элизабет.
— Выкладывай, пока я не передумал.
Она глубоко вздохнула.
— Дэвид звонил мне из «Авалона». В последний раз он разговаривал шепотом.
— Что он сказал?
— Он был ужасно напуган. Там что-то происходило, о чем он не мог говорить по телефону. Он только сказал, что не хочет кончить, как Тесса.
— Кто такая Тесса?
— В то время я не знала, но позже выяснила, что она ушла из коммуны незадолго до гибели Дэвида. Он просил меня помочь ему — как именно я не знаю, но он заставил меня пообещать встретиться с ним на следующий день. Он сказал, что постарается улизнуть на пару часов. Конечно, я согласилась. Он… — Элизабет закусила губу. — Жаль, ты не слышал этого сам.
Калебу не нужно было этого делать. Он слышал страх и отчаяние в голосе брата, когда Дэвид просил его позаботиться об Элизабет. Но Дэвид ничего не говорил ему ни о какой Тессе, ни о каких гнусных делах в «Авалоне».
Калеб поставил локти на колени и взъерошил влажные от пота волосы.
— Если Дэвид думал, что в «Авалоне» творится что-то неладное, он попросил бы меня помочь ему. Это было бы логично. Меня специально обучали таким вещам.
— Может быть, он не попросил тебя из-за того, о чем я тебе раньше говорила. Он не смог бы вынести твоего неодобрения: он знал, как ты относишься к «Авалону». Если бы он обратился за помощью к тебе, ты бы понял, что он вступил туда по своему желанию.