— Если ты покинешь меня, я тебя найду, нуждаешься во мне так же, как я в тебе.
Элизабет прерывисто дышала, в голове был туман. Бессознательно она пыталась оттолкнуть Калеба, но он прижался губами к ее губам, а его рука скользнула ей за спину и расстегнула бюстгальтер.
От холода соски стали твердыми. Калеб отложил маячок в сторону. В тусклом свете черты его лица приобрели рельефность, и оно казалось жадным и настойчивым. Но прикосновения его были бесконечно нежными, как прикосновение перышка. Он провел пальцами по ее груди. Спина ее изогнулась, и Элизабет почувствовала, как сама старается прильнуть к нему.
— Я ждал так долго, Элизабет, слишком долго. Я схожу с ума по тебе.
— Калеб…
Он начал нежно пощипывать ее трепещущие соски, и у Элизабет перехватило дыхание.
Затем Калеб склонил голову и прижался губами к набухшему соску. Застонав от острого наслаждения, она сжала его голову обеими руками, желая не то оттолкнуть его, не то притянуть поближе — она и сама не знала. Он ласкал языком сначала один, затем другой сосок с силой и настойчивостью, которые сводили ее с ума. Продев свои пальцы сквозь пальцы ее руки, Калеб прижал руку Элизабет к сеткам. Его зубы задели ее зубы, и она застонала, изогнулась под его телом, испытывая страстное, дотоле неведомое желание. Калеб вдавил ее своим тяжелым телом еще глубже в ложе из сеток, и она почувствовала, насколько сильно он возбужден. Калеб поднял голову.
— Останови меня сейчас, Элизабет.
Она поняла, что он хотел сказать. Ее руки были пригвождены, но она вся изогнулась и прижалась губами к его губам. Ее безмолвный призыв воспламенил его. Калеб резко притянул ее к себе и вернул поцелуй с лихвой. В грудь уперлась его наплечная кобура, но едва ли Элизабет это заметила.
Его объятие ослабло. Он откинул голову, чтобы посмотреть ей в лицо.
— Ты нервничаешь?
Она глубоко вздохнула.
— Нет.
Он улыбнулся.
— Врушка.
— Ну, может быть, немного.
Калеб мрачно оглядел гараж и их странное ложе.
— Не так должно это быть в первый раз.
Элизабет прижалась к Калебу.
— Это не имеет значения. Ничто не имеет значения, кроме… тебя.
Он нежно поцеловал ее в лоб, стал целовать се щеки и губы. Потом встал над ней на колени, распахнул свою куртку и одним движением сбросил ее. За курткой последовала кобура с 45-зарядным револьвером и двумя запасными обоймами. Он положил оружие поближе, чтобы оно было в пределах досягаемости. Снял свитер, затем поднялся на ноги, и снял все остальное, включая и 32-зарядный револьвер в подколенной кобуре. Совершенно обнаженный, Калеб снова опустился перед Элизабет колени — воплощение мужской грации и мужественности. Элизабет замерла в благоговении, увидев мягко очерченные контуры его тела. Калеб склонился над ней, словно собирался поглотить, и она внезапно осознала значительность того шага, который готова была совершить. Затаив дыхание, Элизабет взглянула ему в глаза и прочитала в бешеное желание и терпеливую нежность. Он в руку Элизабет и прижал к своей груди. Она ощутила мощные удары его сердца. Затем она опустила руку ниже, еще ниже… Помедлив долю секунды, она нерешительно прикоснулась к самой таинственной части его тела, которая сейчас станет частью ее самой. Как это отличалось от того, что она представляла — нечто законченное, совершенное, словно мрамор, окутанный теплым шелком. Прошло несколько секунд, и вдруг Калеб схватил ее за запястье и издал странный хриплый звук.