— Ты такая красивая, Элизабет. Такая красивая.
Он провел пальцами по ее животу и продолжал ласкать ее, пока их тела то отдалялись друг от друга, то соединялись вновь, и чувство дискомфорта растворилось в лавине острого, электризующего ощущения. Постепенно они установили единый ритм, и двигались словно одно тело. Элизабет удивилась, ощутив, как ее тело напряглось в предчувствии оргазма. Калеб подхватил ее за бедра и ускорял темп с яростной настойчивостью, пока на нее не накатила блаженная волна освобождения. В тот момент, когда она думала, что лишится чувств, его сильные руки обхватили ее и осторожно опустили на ложе.
Она почувствовала у себя на животе пульсирующее тепло и поняла, что Калеб сделал это, чтобы предохранить ее, и пожалела, что мысль о беременности до сих пор не приходила ей в голову.
Они лежали, не разжимая объятий, их сердца бились в унисон. Калеб нежно гладил ее волосы, она смотрела вверх, на стропила.
— Элизабет! — тихо позвал он.
Она, наконец, повернула к нему лицо и посмотрела в глаза.
— Все в порядке, детка?
Элизабет улыбнулась и кивнула. Потом вздрогнула, почувствовав, насколько холодно в гараже. Калеб осторожно вытер ее платком, потом поднялся и собрал ее одежду. Он заботливо помог ей одеться, снова аккуратно приладил маячок, а потом стал одеваться сам.
— Спасибо… ну, за то, что ты поберег меня, — сказала Элизабет.
Калеб поморщился.
— Не самый надежный способ, конечно, но лучше, чем ничего. В следующий раз я подготовлюсь. — Он взглянул на нее и, помолчав, добавил: — У нас с тобой будет следующий раз, Элизабет. Много следующих разов.
— Я… мне как-то стыдно.
Калеб подошел к ней, взял ее лицо в ладони и посмотрел в глаза.
— Знаешь, если бы я был последней сволочью, какой ты меня считаешь, я бы, возможно, постарался, чтобы ты забеременела, и тебе было труднее уйти от меня.
Искушение упасть в его объятия, стать частью его жизни было непреодолимо. Он был нужен ей до мозга костей, и это пугало ее. Но Элизабет не могла понять, что происходит в ее душе. Три недели назад Калеб самым жестоким образом навязал ей свое общество. С той минуты он контролировал всю ее жизнь. Она ни с кем не встречалась и полностью зависела от Калеба. Была ли ее любовь истинной и свободной, или это была извращенная привязанность заключенного к своему тюремщику? Только когда она будет на свободе, она сможет разобраться в своих чувствах. Однако от мысли о расставании с Калебом ей стало холодно и пусто. Ее артистическая карьера, маленькая квартирка в Бруклине — все это, казалось, осталось в прошлой жизни.