— Вчера ты попросил время, чтобы все обдумать, — произнесла Элизабет.
— Я уже обдумал. Это не заняло много времени — Калеб печально улыбнулся.
— Я знаю, и я очень рада. Ты не представляешь, как много значит для меня твое уважение. И твое доверие. А сейчас я прошу тебя о том же, Калеб: дай мне время, время, чтобы во всем разобраться.
— Хорошо, Элизабет. Тебе нужно время. Нужно побыть одной. Но я уверен в том, что сказал. Теперь ты принадлежишь мне. И всегда будешь принадлежать.
— Он чем-нибудь обидел тебя, голубушка?
Лу положил руку на спину Элизабет, и она едва сумела подавить в себе желание сбросить эту мягкую, изнеженную руку, так непохожую на жесткую, мозолистую руку Калеба.
— Нет. По-настоящему ничем не обидел. Только напугал до смерти.
Лу ласково погладил ее по шее. Его зеленые глаза блестели от удовольствия, голос был совсем бархатным.
— Само собой разумеется, я сообщил о твоем похищении, но местная полиция оставляет желать много лучшего, как ни грустно это признать. Мы ужасно о тебе беспокоились, Бет. Некоторые из способов, которые используют эти депрограммисты… Ну, мне известны случаи, когда к молодым женщинам… приставали. Или еще хуже.
Лу наклонил голову и уставился на Элизабет испытующим взором.
— Нет, гм… — Элизабет проглотила ком, застрявший в горле. — Нет, ничего такого не было.
— Хорошо. Я рад это слышать.
Позади Лу стоял мужчина и пристально разглядывал Элизабет. Лу заметил, куда она смотрит, и быстро обернулся.
— Ах да, пока тебя не было, у нас произошли перемены. После того как тебя похитили, мои советники убедили меня обзавестись телохранителем. Вэйн от меня ни на шаг не отходит.
Вэйн был высоким и смуглым. Темные волосы на его угловатой голове были гладко зализаны, что резко контрастировало с пышной косой, в которую были заплетены светлые волосы Лу. Элизабет поежилась от взгляда Вэйна, и ей захотелось убежать обратно, прямо к Калебу.
Она застала Лу в обветшавшей комнате, раньше здесь помещался клуб летнего лагеря. Только что закончилось нечто вроде праздничного собрания в честь Дня всех святых, и члены коммуны разбрелись по лесу в поисках веток для костра, который разожгут вечером. На всех четырех стенах комнаты висели огромные маски животных из папье-маше, а на подоконниках стояли тыквы с прорезями в виде глаз и жутко ухмыляющегося рта, выскобленные так, чтобы поместить внутри зажженные свечи.
— Мне можно занять прежнюю комнату? — спросила Элизабет.
— Конечно. Я знал, что ты вернешься к нам, Бет. Я чувствовал это всеми фибрами моей души. Нас с тобой связывает особая, космическая сила. Ты тоже это чувствуешь?