— А-а. — Она улыбнулась ему. — Я думаю, что вы с Верой будете замечательной парой.
От неожиданности Алекс споткнулся, и она наступила ему на ногу. Но она этого не заметила и продолжала танцевать, лишь сменив ногу.
— А кто такая Вера?
— Моя сестра. Она забавная и маленького роста, как Миа.
— Мне не нравятся эльфы.
— Ну тогда Мелисса. Она высокая. — Виктория откинула голову и выгнула спину, обнажив бугорки грудей.
Алекс заморгал и отвел взгляд.
— А кто такая Мелисса?
— Вон та высокая, худая блондинка. Вы оба одинакового роста.
Алекс растерялся:
— Что происходит? Вы что, пытаетесь меня пристроить? Это часть вашего плана?
Виктория покосилась на него и нахмурилась в недоумении. Она вообще выглядела растерянной. А она забавная. Конечно, пьяна, но очень милая.
— План? Какой план? О чем это вы говорите?
— Вы пытаетесь отвлечь меня от поисков Джерри.
— А зачем мне это, скажите на милость? — Она наморщила лоб. — Хотя я надеюсь, что вы его найдете и дадите ему в морду за меня. — Она снова положила ему голову на плечо. — Я вам нравлюсь, Алекс?
— Да.
— Тогда вам следует познакомиться с моими подругами.
— Зачем?
— Так всегда бывает.
— Что бывает? — Он знал, что ответ ему не понравится. До сих пор ему вообще не нравились ее ответы.
— Знакомство с подругами. Кроме Веры и Мелиссы, их целая куча.
— Куча кого?
— Незамужних женщин. — Она посмотрела на него с наивным удивлением.
Он встретился с ее ясным, незамутненным взором. Щеки у нее раскраснелись, а губы…
— По-моему, вы хотите меня женить, — обвинил он ее.
— Да нет же. Но обычно так всегда получается. — Она беспомощно пожала плечами.
— О чем это вы?
— Мужчины меня бросают. И вы меня бросите. Все дело во мне.
Она вздохнула, вдавив свой роскошный бюст ему в грудь, и у него слегка закружилась голова. Она словно окутывала его своим мягким телом, своим теплом, своим цветочным запахом. Он попытался возразить ей, но вместо этого сосредоточился на том, как вздымается и опускается ее грудь, как ее пальцы играют его волосами на затылке и какая мягкая и теплая у нее ладонь.
В это время часы в зале начали бить полночь, и Алекс уже — против своей воли — предвкушал, как с последним ударом они с Викторией поцелуются. Он заставлял себя не думать об этом поцелуе, потому что это означало бы, что он потерял контроль над ситуацией.
Черт! Да он потерял контроль в ту же секунду, как она подняла на него глаза, когда стояла на лестнице!
Она еще крепче к нему прижалась и почти вдавила свое лицо ему в ямку между плечом и шеей. Она вдруг стала безудержно икать, и он перестал сердиться. Ничто не имело значения, кроме ее боли, ее неприятностей.